– Я думаю, это отличная идея. Мы отведем Риченду в ее спальню, а потом вы к ней зайдете, доктор. Ее высочество останется с вами вместо нас. Мой муж, знаете ли, не выносит телесные запахи и прочие проявления. Не представляете, как я с ним намучилась, когда ходила беременная! А наш Роббинс староват для тягостных зрелищ.
С этими словами она удалилась, уведя с собой Риченду и бросив нас с Рори и доктором у двери леди Стэплфорд.
– Здесь всегда так? – спросил у Рори доктор Трип.
– Не могу знать, сэр. Я не состою в штате прислуги Замка, а ее высочество здесь гостит.
– Почему же тогда графиня… Ладно, не берите в голову. Мне следует заняться своими непосредственными обязанностями. Должен предупредить, ваше высочество, что обстановка в этой комнате может оказаться весьма неприятной.
– Мы втроем нашли труп – я, лакей и экономка.
– Что ж, тогда остается надеяться, что экономка догадалась закрыть там окна, – туманно пробормотал доктор и, распахнув дверь, шагнул в спальню леди Стэплфорд.
В этот раз зловоние было еще сильнее. К прочим запахам, которые граф, если верить графине, счел бы невыносимыми, добавился запах разложения. Надежда доктора не оправдалась – нам с Рори сквозь дверной проем было видно, что окна открыты, через них в комнату налетели мухи и противно жужжат над… Мне сделалось дурно, и я попятилась. Рори озабоченно уставился на меня.
– Ты очень бледная, – шепнул он.
– Я в порядке. Падать в обморок не собираюсь.
– Ишь ты поди ж ты! Картина и правда не из приятных! – сообщил из спальни доктор. – Определенно можно сказать, что леди проглотила нечто, вступившее в противоречие с ее организмом, и это повлекло за собой пагубные последствия. – Голос у него был чрезвычайно жизнерадостный. – Конечно, для полной уверенности понадобится вскрытие, но уже сейчас могу сказать, что мы имеем дело с пищевым отравлением. – Он выглянул в коридор и с надеждой поинтересовался: – Как вы думаете, семья даст мне разрешение на вскрытие?
– Ни за что, черт побери! – К нам стремительно приближался Ричард Стэплфорд. – Почему меня не известили о приходе врача?!
– Ума не приложу, почему бы это, – холодно отозвалась я.
– Ладно, – прорычал Ричард. – Но теперь я в курсе и никому не позволю резать мою драгоценную мачеху!
– Не кажется ли вам, что подобные решения должен принимать мистер Бертрам, ибо это его родная мать, а не ваша? – осведомилась я.
– Прости господи, женщина… то есть я хотел сказать – ваше высочество, не знаю, как там принято у вас в стране, но мы, англичане, уважаем своих мертвецов!
– Я так, на всякий случай спросил, – вздохнул доктор Трип. – Раньше мне приходилось практиковаться только на дохлых овцах и свиньях – ну, если у фермеров возникало подозрение, что их убила какая-то заразная болезнь.
Вид у него был разочарованный донельзя, и при иных обстоятельствах этот человечек, сокрушающийся о том, что труп леди Стэплфорд ускользает у него из рук, выглядел бы комично, не сказать отвратительно. Однако я, вместо того чтобы размышлять о превратностях жизни молодых фельдшеров, постаралась сосредоточиться на главном:
– Вы заметили, что возле кровати валяется чашка, доктор?
– Такая вся в цветочках, на полу, рядом с разбитым блюдцем?
– Именно. Вы не обратили внимания, пустая она или нет?
Доктор Трип энергично поскреб в затылке и задумчиво ответил:
– Вроде бы пустая.
– А соответствующего пятна на полу рядом с чашкой не было? – продолжила я.
– Минуточку, – пробормотал он и ринулся обратно в спальню, а вернувшись, сказал: – Я понял, что вы имеете в виду. Полицию уже вызвали?
Очевидно, наряду с повышенным интересом к мертвой плоти, доктор Трип обладал и некоторым представлением об обстоятельствах, при которых эта плоть порой обнаруживается, и по сей причине его авторитет слегка поднялся в моих глазах, однако пока еще не преодолел нулевую отметку.
– Это графская резиденция, – прорычал Ричард, – мы не можем допустить, чтобы по Замку слонялись мордатые констебли в грязных сапогах и совали нос куда ни попадя! Абсолютно исключено!
Врач в очередной раз поправил сползающие очки.
– А может, спросим самого графа?
Рори запер дверь спальни и сунул ключ в карман.
Через несколько минут покой господина Крысоморда, сидевшего в малой гостиной и в ус не дувшего, был нарушен сразу со всех сторон – его взяли в осаду четыре человека, и каждый пытался добиться своего: Ричард бушевал, доктор Трип отчитывался об увиденном, я хотела добиться расследования по всем правилам, а Рори просил разрешения удалиться и возвратиться к своим обязанностям лакея. Видимо, утренних возлияний с моим дедом графу было недостаточно – я заметила, что он то и дело жадно посматривает на графин с виски, который уже вернулся в бар под стекло. В конце концов он то ли поморщился, то ли нахмурился так, что все лицо изрезали морщины, встал и вопросил:
– Где моя жена?
Рори тотчас воспользовался предлогом улизнуть за кулисы, заявив, что спешит на поиски графини.
– Доктор Трип, думаю, вам лучше пойти со мной, – добавил он. – Вам нужно дать мисс Риченде снотворное.
– Ах да! Да, конечно, – закивал Трип. – Ваше сиятельство, я мигом вернусь.
Как только за ними закрылась дверь, граф снова уселся.
– Будь любезен, Ричард, налей-ка нам выпить. Теперь, когда весь этот сброд удалился, мы можем тщательно обсудить дело.
Лорд Стэплфорд, понимавший, кто тут главный, подчинился беспрекословно и даже снизошел до того, чтобы налить мне совсем чуть-чуть, прямо-таки капельку виски. К счастью, я виски терпеть не могу, хоть это и шотландский напиток.
Мы все сели поближе к растопленному камину.
– Надеюсь, сейчас придет моя супруга и сообщит, что прошлой ночью у кого-нибудь еще из гостей были нелады с желудком после ужина, а стало быть, прискорбную кончину леди Стэплфорд можно будет объяснить ее сверхчувствительностью и слабым здоровьем.
– Рад слышать, сэр, – сказал Ричард.
Но Крысоморд нахмурился еще пуще:
– Однако мне бы вовсе не хотелось признавать, что у нас подают скверную еду. Должно быть, кухарка вчера была не в духе или чем-то расстроена. Но если нам придется возложить ответственность за смерть несчастной леди на ее стряпню, в этом доме все покатится к черту. Вы не представляете, как трудно нынче найти хороших поваров.
– Еще как представляю. Чрезвычайно сложно, – посочувствовала я. – И мы ведь не хотим объявить бедной кухарке, что на ее совести чья-то смерть, тем более что кухарка тут ни при чем.
Граф воззрился на меня так, будто у него на глазах заговорило комнатное растение в кадке.
– Э-э… да, милая, конечно.
