– Я люблю своё дело. Мне кажется, у меня получается.
– Если бы у тебя получалось, ты была бы нарасхват. Но пока очередей не наблюдается.
– У меня есть клиенты.
– Ну, ты не Энни Лейбовиц
[12].
– Всему своё время. Я пока учусь, – самоуверенно щурюсь я.
– Так можно до старости учиться.
– Людям нравятся мои фото. Никто не жаловался.
Он смотрит на меня, как на криво расписанную матрёшку в ларьке хендмейда. Со смесью превосходства и снисходительности.
– Смотри, старость придёт куда раньше, чем ты думаешь. Станешь бабушкой, которая бегает с «Кэноном» под мышкой.
– Когда я буду бабушкой, ты вообще уже рассыплешься, – смеюсь я.
– Не знаю, не знаю. Женщины стареют быстрее. А мужики и в семьдесят детей делают.
– Я тебе в семьдесят детей рожать не собираюсь.
– Так я помоложе кого-нибудь найду.
Я принимаю его слова за шутку и прыскаю от смеха. Ведь нельзя же всерьёз это предположить. Но он не смеётся, смотрит в потолок. Весь такой геометричный, выверенный. Рот – прямая линия, нос – прямая линия. Красив, природа-матушка постаралась.
Всю неделю Стас с завидной настойчивостью напоминает, что моя работа – трата времени, бесполезное занятие.
– У тебя диплом университета. Шла бы в компанию какую-нибудь. Упустишь время, потом никуда не возьмут, диплом можно будет выбросить.
Дальше слов дело не шло, но он твердил одно, не меняя интонации, как бы зомбируя: меняй работу, ищи престижное и денежное место.
Однажды клиентка попросила переделать фотографии. Она посмотрела исходники (сотни раз я зарекалась не посылать их клиентам) и написала в сообщении, что нос у неё не такой большой, и попросила уменьшить, а ещё поднять грудь, сделать попу более выразительной. Обычные просьбы. Но Стас крутился рядом, прочитал переписку и прицепился:
– Видишь, тебя уже просят переделать фотки.
– Бывает. Ничего страшного, просто женщина желает выглядеть немного лучше, чем она есть на самом деле.
– Ей не понравилось, как ты её снимала. Плохие ракурсы, обработка не на высоте.
– Нормальные фото. Тем более она не ругалась, просто написала свои пожелания. Это вообще ещё не окончательный вариант, – оправдываюсь я.
– Тебя попросили переделать, – чётко, по слогам повторяет Стас. – Если бы ты так не любезничала с теми, кого снимаешь, они бы жёстче с тобой разговаривали. И говорили бы прямо, что ты хреново снимаешь.
Я ищу отговорки: клиенты бывают капризные, день на день не приходится, глаз замылился.
Смотрю придирчивее на свои работы. Да, тут как-то криво, там размазано. Листаю кадры. И выбрать-то нечего! Наверное, он прав. С чего я решила, что у меня есть художественный вкус? Возможно, мне и вправду попадались очень вежливые, тактичные люди, которые не хотели меня обидеть.
Утро воскресенья я провожу на сайтах вакансий.
– Смотри, представительство «Метро Кэш энд Керри» ищет специалиста по разработке программного обеспечения.
– А ты это сумеешь? – он недоверчиво разглядывает монитор. – Хотя зарплата приличная, стоит попробовать.
Перед собеседованием Стас хлопает меня по плечу. Рука тяжёлая. Ощущается как удар. Но я слишком нервничаю из-за предстоящего разговора, чтобы отреагировать.
– Не переживай, если не пройдёшь. О поражениях надо забывать в тот же день. Скорее всего, у них уже есть кто-то на примете. Такие конкурсы делают для проформы. Да и вон, видела, сколько желающих?
В узкий коридор набилось человек пятнадцать. И это только сегодня.
– Удачи. Она тебе понадобится, – хмыкает Стас и уходит.
Домой возвращаюсь вечером. На лице улыбка во все двадцать восемь зубов. Прохожие оборачиваются – наверное, видок у меня странный.
Стас дома. Перед входной дверью мне удаётся справиться со своевольной мимикой. Делаю серьёзное лицо, опускаю голову.
– Ну, – он выжидающе смотрит. – Что и требовалось доказать?
– Меня взяли, – тихо говорю я.
Он перестаёт ухмыляться.
– Взяли! Взяли! – я с разбегу прыгаю на него, цепляюсь за шею, пытаюсь угодить поцелуем в губы.
Стас вертит подбородком, царапает щетиной, сбрасывает мои руки.
– Реально?
– Да! Да! Я – молодец!
– Ты прошла в следующий тур?
– Нет же! Мне отдали эту должность.
Он молчит. Глаза ледяные.
– Что ты сделала, чтоб они выбрали именно тебя? Не зря надела эту блузку прозрачную…
– Ты на что намекаешь?
Я приземляюсь на землю. Больше не парю, не левитирую.
– На то, – шипит он. – Кажется, я знаю, какие качества ты там демонстрировала.
– Ты с ума сошёл?
– У тебя даже нет стажа работы после университета!
– Значит, прикинь, вот такая я умная, – защищаюсь я. – Ты что, не рад за меня?
Он выдыхает. И, как ни в чем не бывало, говорит:
– Как я могу не радоваться за свою жену? Конечно! Молодец.
Будто программу перезагрузил. Только что злился, и вот – спокоен и улыбается. Сдержанно, конечно, без эмоций. Но хоть так…
Вот ревнивец!
Стас добавляет:
– Но я бы на твоём месте так не сиял. Мало ли что. Обычно они не отказывают сразу всем. Готовься к следующему этапу.
– Меня взяли, сколько раз тебе повторять?
– Тогда готовься к испытательному периоду. Косячить нельзя – выпрут. Да и зарплата пока будет в разы меньше.
– Я знаю. Всего три месяца.
– Ты не должна облажаться.
Я не проработала на этом месте и трёх месяцев. Причина была более чем веская.
Глава двадцать третья
Ожидание счастья – тоже счастье.
Максим Горький
Мы не заводили разговора о детях. Один раз Стас обмолвился, что хотел бы дочь. На этом всё.
Рассматриваю две жирные полоски на тесте, и у меня кружится голова.
Я не здесь, уже мысленно нянчу на руках нашего ребёнка. Нашего! Каким он будет? Похожим на меня или на него? Мальчик? Девочка? Мне всё равно. Я снова преодолела гравитацию.
Бумаги, работа, новые друзья – это уже не важно. Есть мы и наше будущее счастье.
