– Вот эту поставь.
Фото тёмное. Но он на нём и вправду хорош. Даже как будто мускулистее, чем есть на самом деле. Рядом стою я и что-то говорю.
– Не, я тут уродина с открытым ртом. Никому её не покажу.
– Тихо. Не удаляй, – Стас выхватывает телефон у меня из рук. – Перешли мне, я обрежу фотку.
Он обрежет… меня. Вместо слов: «Никакая ты не уродина» или «Ты в любом ракурсе прекрасна».
Устал, наверное, совсем. Глажу его по волосам, обнимаю за плечи, пока он копается в моём телефоне. Жду, когда вспомнит, что там лишь фото, а я – живая – тут, рядом.
Он сделал, как решил, – обрезал. Было обидно, но я виду не подала.
На следующий день мы едем на турбазу.
Аромат шашлыка и дыма пропитывает всё вокруг. Гости, в основном его друзья, немного хмельные, устроились в гамаках и на веранде. Мы с Галкой решили сбежать от шумных мужиков. Устроились на чердаке, прихватив бутылку вина.
– Ну что? Твоя мечта сбылась? – хитро щурится Галка. – Вышла замуж за «самого прекрасного мужчину на свете»?
– Я до сих пор поверить не могу. Как такой нереальный человек стал со мной встречаться, а потом ещё и женился?
– Да, и как ты его заставила? – шутливо удивляется она.
– Я – ведьма, – таинственным голосом шепчу Галке. Мы смеёмся.
– Как вчерашняя бурная ночь?
– Отлично, – отмахиваюсь я.
– Эх. А подробности?
– Всё нормально, – торможу я подругу.
Галка была бы крайне разочарована, если бы узнала, что Стас сказал, что он измотан и хочет спать. Перед ещё одним тяжёлым днём ему надо выспаться.
Вот такая эротическая фантазия.
Я не заметила, когда стала врать Галке. За некоторые слова и поступки Стаса мне было не то что стыдно, но как-то неловко. Тем более рассказать ей, что мой новоиспечённый муж называет её за глаза «озабоченной неудачницей», я никак не могла. Галка любит заигрывать с мужчинами, часто ходит на свидания, но серьёзные отношения у неё не складываются. Места работы Галки меняются с той же скоростью, что и любовники. Я пыталась мягко объяснить Стасу, что так грубо говорить о моей подруге не стоит. Но в целом слабохарактерно соглашалась с ним. Мне даже льстило, что меня он не считал ни гулящей, ни бедовой.
Теперь я понимаю, что уже тогда предала свою подругу.
Довольно скоро Галка отплатит мне той же монетой. Она позвонит, слёзно будет умолять простить её и расскажет, что мой муж изменяет мне с ней. «Разукрашенная макака» и «леди – животный принт», как он её «ласково» называл, была первой любовницей, о которой я узнала. Тёме тогда было всего три месяца. Можно было закатить скандал и уйти. Но куда? К отцу, в компанию к его собутыльникам? К подруге? Галка на эту роль уже не подходила. А других не осталось. Рассосались со временем, Стас не терпел чужих в доме. Закатить скандал и остаться? Глупо.
Галка просила ни слова не говорить Стасу, потому что он приказал ей молчать. Она показала мне фотографии на телефоне, стыдливо спрятав глаза.
– Вот, это он прислал. Сказал, если я тебе что-то брякну – разошлёт всем моим знакомым.
– Ты тут неплохо получилась, – спокойно отреагировала я.
Позы были затейливые. Видно было, как пылко Галка отдавалась… процессу.
– Пожалуйста, не говори ему. Я больше не могу молчать, мы же подруги. Но он не должен знать! Ми-ира, прости…
Я ещё раз взглянула на фото. Голые ляжки, грудь, стекающая в подмышки, кожа зеленоватого оттенка. Цыплёнок табака. Перед прожаркой.
– Плохой свет, надо было при дневном снимать, – добавила я и пообещала, что буду молчать.
Это будет позже.
А тогда на чердаке мы до слёз хохочем и не замечаем, как летит время. Дверь внезапно открывается нараспашку. Как будто её открыли с ноги.
– А вот и мой дорогой муж, – лениво потягиваюсь я.
Стас, не говоря ни слова, хватает меня за ногу и тащит к выходу.
– Аааа, – кричит Галка.
Бутылка падает, вино разливается пятном разбавленной крови на самотканый ковёр.
– Ты чего? – я глупо улыбаюсь. – Ну, отпусти. Стас, ты чего?
Он запирается со мной в маленькой комнате, где хозяева дома держат лопаты и другие инструменты. Пахнет сырой землёй. Над нами паук сплёл паутину. Стас хватает меня за шею и пригвождает к стене.
– Ты где была?
– Наверху. С Галкой. – Мне не больно. Он слегка сдавливает шею, просто держит, но уже этого хватает, чтобы я испугалась.
– Ты была с кем-то из них?
– С кем?
– Вот и я спрашиваю с кем? – орёт он.
Я чувствую, как бьётся моё сердце. Ощущаю себя дичью, загнанным зверьком, пойманным в капкан.
Но за что меня было ловить? Я не понимаю.
– Успокойся, мы с Галей болтали просто. И всё. Посплетничали о вас немножко. Что тут такого? – оправдываюсь я, пытаясь улыбкой сгладить ситуацию.
Он разжимает руку.
– Ты должна быть рядом со мной. Я твой муж, а не эта обезьяна размалёванная.
Раньше я бы сказала что-то типа: «Стас! Прекрати, не называй её так. Галка моя подруга. И она очень даже симпатичная девушка». Но сейчас я молчу, не смею перечить.
– Я тут бегаю, ищу её повсюду, – продолжает он выговаривать. – А она с Галкой!
– Ты что, насмотрелся фильмов, где невеста сбегает на следующий день после свадьбы с другом жениха?
Стас не обращает внимания на мои шутки.
– Ты плохо поступила, я себе места не находил. Ты должна быть со мной, понимаешь? И больше ни с кем другим, – он опускает руку и расстегивает пуговицу на моих джинсах.
Первому звонку, который на самом деле был ударом в набат, я не придала значения. Я не размышляла над случившимся. Да и кто разводится на второй день после свадьбы? «Разве это повод? Это всё страсть, пылкое сердце. Настоящая любовь, которая сводит с ума. Дикая ревность – это ли не доказательство его чувств? Он меня любит, – я с легкостью его оправдала. – Да ещё выпил. Кто в таком виде не делает глупости? Я сама виновата. Только поженились, надо наслаждаться каждым мгновением вместе. Вот я – жёнушка никудышная. Но я исправлюсь».
Глава двадцать восьмая
Мы встречаемся с Пашей в семь. «Семь» – значимая для меня цифра, седьмого июля у нас со Стасом была свадьба. Пальцы сами нажимают нужные иконки: все файлы/все фото/наша свадьба.
На фото он смотрит на меня нежно, обнимает за талию. Вот, ну вот же. Было в наших отношениях хорошее. Может быть, можно всё исправить? Снова присмотреться друг к другу, воскресить прежние чувства.
Меня трясёт. Размазываю по щекам слёзы. «Развела нюни, сопли на кулак наматываешь», – звучит в моей голове его голос.
