– Я не знаю, как его звали. Очень многие люди, приходя ко мне, не называют настоящих имен. Понимаете, древние тексты иногда стоят так дорого, что конфиденциальность просто необходима. Когда он позвонил, я спросил, как к нему обращаться. И он представился как Борис Посадский.
– Что-о-о? – закричала Дина. – Но этого не может быть. Борис Посадский – это ваш сосед с пятого этажа, мой друг, в квартире которого я живу.
– А, так, значит, это он мог назначить мне встречу. А не пришел на нее потому, что нашел в подъезде труп этого вашего случайного знакомца. Понятно, что ему в этот момент стало не до консультаций. Но, дитя мое, вы уж научите вашего молодого человека перезванивать в подобных ситуациях. А то я невольно три дня думал, что в подъезде убили моего клиента. А полиции про это не сказал, потому что, насколько я понял со слов приходящего ко мне оперативника, при себе у пострадавшего не оказалось никаких ценных бумаг, древних документов, рукописей и чего-то подобного. Я решил, что он не мог идти ко мне, потому что он ничего с собой не нес. Получается, правильно решил.
– Но Боря не мог напроситься к вам на встречу, – начала Дина и вдруг осеклась. Она так и не знала до конца, почему Борис оказался во вторник в пяти минутах от дома, хотя собирался совершенно в другое место. А что, если у него и вправду была назначена встреча с Ефимием Бондаренко? Но что именно он собирался тому показать? И почему ни словом об этом не обмолвился?
Перед глазами у нее вдруг встал выпавший из портфеля Павла Попова в купе пластиковый файл, тот самый, в котором лежал документ с текстом на иврите. Туда еще была вложена какая-то бумажка, на которой было ручкой написано какое-то короткое слово. Ктулх? Кутаб? Ктуба!
Получается, ночью в купе, пока Дина спала, Боря вполне мог вытащить у Павла этот документ и забрать его себе. А на следующий день договориться о встрече с профессором Бондаренко, чтобы оценить свою находку. Вот только Павел Попов мог хватиться бумаги, понять, что ее вытащили у него, пока он был в пьяной отключке, и приехать к Борису домой, чтобы вернуть украденное. В подъезде он мог встретиться с Борисом и… Дальше сознание блокировало фантазию и наотрез отказывалось представлять, что могло произойти в итоге этой неожиданной встречи.
– Ефимий Александрович, – побледнев, сказала Дина, – вы знаете, что такое ктуба?
Пожилой профессор с изумлением уставился на нее, даже очки сдвинул на кончик носа, что, видимо, выражало у него крайнюю степень удивления.
– Милое дитя! Ну, разумеется, я это знаю. Ктубы – это брачные контракты, которые заключались в Северной Италии между богатыми еврейскими семьями. В XVI веке, после изгнания евреев с Иберийского полуострова, многие богатые семьи обосновались в Италии, в основном в Пизе и Ливорно. Герцог Медичи их всячески привечал. Разрешал вести свободную торговлю, открыто исповедовать свою религию, в том числе проводить обряды бракосочетания. При этом подписывались брачные контракты – ктубы. Их украшали кто во что горазд. И на данный момент они достаточно высоко ценятся у коллекционеров, как изящная вещица и несомненный рукописный памятник истории.
– И сколько они могут стоить?
– Если мне не изменяет память, а поверьте, во всем, что связано с древними текстами, она мне точно не изменяет, один из ктубов, заключенных в Ливорно в 1718 году между семьями Висино и Кордоверо, был продан на аукционе Sotheby’s за сто с лишним тысяч долларов. Это было, кажется, в 2006 году. А почему вы спрашиваете, милое дитя?
Дина открыла и тут же захлопнула рот. Она не могла предать Бориса Посадского, даже если он совершил что-то плохое. Нет, не плохое, ужасное. И тем не менее в их прошлом было то лето в Одессе, с мороженым и каруселями. И были эти пять дней, которые они провели бок о бок. Пусть это только иллюзия близости, но она не готова расстаться со своими иллюзиями. Нет, она ничего никому не расскажет.
– Нет, просто вспомнилось это слово, – с фальшивой интонацией сказала она и покраснела, потому что совершенно-совершенно не умела врать, – я знала, что это какой-то древний документ, а вы же палеограф, вот я и решила воспользоваться нашим знакомством и спросить.
– Ложь связана с отсутствием смелости сказать правду, – задумчиво сообщил Ефимий Александрович. – Это не я говорю, это сказал Альфред Адлер. Был такой австрийский психолог. Ну да ладно, кто я такой, чтобы вас поучать.
– Поучать меня как раз можно, – уныло сказала Дина, которой было ужасно стыдно. – Я обещаю, что обязательно вам все расскажу, вот только для начала мне надо самой кое в чем разобраться.
– Детективы хороши, когда читаешь их под мягким светом лампы, сидя в добротном старом кресле. Или когда ты смотришь их по телевизору, хорошо осознавая, что находишься в полной безопасности. А вот жизнь – это не детектив, а потому в ней случаются разные неприятности, из которых смерть может показаться не самой ужасающей.
– Ефимий Александрович, мне кажется или вы меня пугаете?
– Я предупреждаю, – мягко сказал он, – вы солгали мне, и так как вы сделали это крайне неумело, я могу предположить, что такое поведение вам несвойственно. Значит, вы солгали, чтобы кого-то спасти, выгородить. И с учетом всего, что было сказано вами раньше, речь идет о вашем молодом человеке, Борисе. Влюбленность – прекрасное качество. Скажу вам это как человек, который в своей жизни много раз влюблялся. Но даже в этом состоянии лучше держать глаза широко открытыми и не закрывать их на очевидные факты, какими бы неприятными они вам ни казались. Милое дитя, нет в жизни ничего страшнее иллюзий.
– Вы что, читаете мысли в моей голове? – слабо улыбнулась Дина. – Вы как провидец, рядом с которым страшновато находиться.
– Нет, я не провидец, я просто очень старый человек, – покачал головой Бондаренко. – И смею настаивать на том, что я очень хорошо знаю жизнь. Не скрою, иногда мне бы хотелось знать ее хуже. Ну так что? Вы услышали, что ваш Борис назначил мне встречу, на которую потом не пришел. А в это время в нашем подъезде был убит некий ваш общий, пусть и случайный, знакомый. И в связи с этим вы вдруг вспомнили слово «ктуба». Детка, вы точно ничего не хотите мне рассказать?
Дина закусила губу и отрицательно покачала головой.
– Нет, Ефимий Александрович. Я не могу. Пока не могу. Лучше вы мне расскажите, какие еще бывают ценные документы, с которыми к вам приходят клиенты.
– Вам правда интересно или хочется просто сменить тему?
– Мне интересно и хочется сменить тему, – честно призналась Дина. – Кроме того, дома меня никто не ждет, а мне не хотелось бы сейчас остаться одной в четырех стенах, чтобы гонять без конца в голове дурацкие мысли. Я уверена, что смогу найти ответы на все вопросы, но для этого мне нужно их задать, а такая возможность появится у меня только вечером.
В дверном замке зазвенел ключ. Это появилась закончившая уборку наверху Катя.
– Ефимий Александрович, здравствуйте, я пришла, – прозвучал из прихожей довольно робкий голос. Видимо, домработница действительно боялась, что ей достанется за опоздание.
