Алзас вытянул длинную шею и огляделся. Он почувствовал тепло, поднимающееся от камней. Оглядел водоёмы, растительность и насекомых. Он вдыхал воздух, долго и медленно, тщательно изучая смесь запахов. Сера. Древесный уголь. Раскалённый камень. Кисловатый, солоноватый, железистый запах…
Это был запах вновь образованного ландшафта – свободный от духа двушкурых.
Алзас повернулся к Алюцию, его глаза сияли ярче, чем когда-либо, впервые за долгое время.
– Думаю, мы достаточно далеко продвинулись.
Но Алюций не ответил. Его взгляд был прикован к краю ближайшей светящейся расщелины – огромной трещины в чёрной породе, которая, казалось, спускалась к огненному центру Земли.
Алзас выгнул шею и проследил за пристальным взглядом Алюция, а за ним обернулись и остальные змеи.
За край расщелины ухватилась огромная когтистая лапа. Иссиня-чёрная чешуя блестела, как отполированное олово.
Белозмеи наблюдали, как острые когти впиваются в камень в попытках зацепиться, как напрягаются мускулы на запястье и суставах. Появилась вторая лапа, затем голова с гребнем, массивное тело и широкие тёмные крылья.
Огромный самец сине-чёрного змея медленно и решительно вылез из расщелины и выбрался на гладкий камень. Со своей широкой грудью, толстой шеей и приплюснутой мордой он казался раза в два больше, чем самые крупные из белозмеев. Его тёмные чешуйки блестели в оранжевом свечении расщелины; маленькие яркие сапфировые глаза, сверкавшие на кровожадной морде, пристально изучали вожака стаи.
Он открыл пасть и издал какой-то грубый и тяжёлый рык. Звук был булькающий, как раскалённая лава в глубине расщелины. И звучал он мрачно. Непривычно. Но его можно было разобрать. Сине-чёрный змей повторил свои слова, и не понять их было невозможно.
– Вам здесь не рады.
Глава двадцать четвёртая
Девушка поднесла ко рту рог и затрубила в него. Пронзительный скорбный звук загремел и завибрировал в воздухе, а затем смолк. Девушка опустила рог.
– Следуйте за мной, – сказала она, отвернувшись. – Если вам нужен кров над головой.
Мика повернул голову к Илаю. Скалолаз не шелохнулся: он всё так же стоял на заснеженном выступе скалы, сжимая в кулаках каменные шипы. Его тусклые глаза ввалились, лицо осунулось. Под взглядом Мики Илай стал переминаться с ноги на ногу.
Скалолаз выглядел таким же истощённым, как и сам Мика.
– Что нам делать? – прошептал Мика.
– Не похоже, чтобы у нас была уйма вариантов, – хрипло пробормотал Илай, уставившись в спину девочки в длинном сером плаще и широкополой шляпе; она медленно спускалась по склону.
Мика обратил внимание, как она проворна и уверена, с какой лёгкостью перешагивает с валуна на валун, не скользя и не пошатываясь.
– Эта гавань занята, тут всё ясно, – сказал Илай. – Но если мы вернёмся назад… – он бросил взгляд туда, откуда они пришли, и покачал головой, – точно околеем. Выходит, нам надо пойти за ней, Мика, – заключил он. – Но оружие я в любом случае оставляю при себе.
Мика кивнул и последовал за скалолазом, который, наклонившись вперёд, неуверенным шагом побрёл за девушкой. Из-под ног сыпались потревоженные камни; прерывистое дыхание путников стыло в ледяном воздухе.
Склоны оврага становились всё отвеснее и сужались с каждым их шагом. Морозный туман рассеивался и поднимался. Он висел в воздухе над головами, молочно-белый и непроглядный, и пронизывавшие его лучи слабого солнца напоминали складки муслина.
Путники пробирались через узкое ущелье, которое продолжало сужаться: почти вертикальные скалы сжимали их с обеих сторон, и все трое шли, спотыкаясь и держась руками за камень. Тесный коридор резко повернул; Мика поднял голову и увидел, что впереди путь им преграждал частокол из брёвен, перекрывавший узкую щель между каменными стенами. Толстые оструганные стволы сосен были плотно соединены и стянуты коваными скобами.
Девушка остановилась перед бревенчатой стеной. Она подняла голову и приложила руки ко рту.
– Это Кара, дозорный! – прокричала она. – Вы не слышали рог? Я привела в Глубокодом незнакомцев.
В ответ через заострённые зубцы на верху частокола перекинули верёвочную лестницу; она стала опускаться, пока не остановилась прямо перед девушкой. Та потянулась, схватилась за верёвки и проворно взобралась по деревянным перекладинам. Внизу Мика и Илай обменялись растерянными взглядами.
– Я пойду первым, – сказал скалолаз. – Ты меня прикроешь.
Мика кивнул.
Илай спрятал каменные шипы в карман и начал подниматься по верёвочной лестнице. Когда он добрался до вершины и неуклюже перелез через частокол, Мика последовал за ним. Рогатку он сжимал в зубах, и острая кость то и дело утыкалась ему в рукав выше локтя. Руки и ноги ныли; воздух становился теплее, и когда к пальцам возвращалась чувствительность, их начинало мучительно покалывать.
Мика ухватился за верхнюю часть ограды и на секунду застыл перевести дух; липкий пот плёнкой покрыл его лицо. Желудок урчал и ныл.
Я почти у цели, говорил себе Мика.
Сжав челюсти, он перелез через острые шипы. Руки дрожали, голова кружилась; зацепившись накидкой из змеиной шкуры за торчавшую ветку, он соскользнул и чуть не упал. Мика чувствовал: силы его на исходе.
Две руки протянулись, подхватили его и поставили на землю. С одной стороны его поддерживала девушка, с другой – Илай. Они повели его, спотыкающегося, по деревянной лестнице, которую освещали фонари, закреплённые с внутренней части стены частокола. Внизу, на широком каменном возвышении, с которого тщательно смели снег, стояла высокая фигура, одетая в серый плащ точно такого же цвета, как у девушки, и широкополую соломенную шляпу, покрытую тёмно-красным лаком.
Мика пытался сосредоточить взгляд на лице незнакомца, но всё, что он видел, – это расплывающееся в неровном свете фонарей тёмно-красное пятно перед глазами. Он потянулся вытащить изо рта рогатку, но пальцы так затекли, что потеряли чувствительность и не слушались. Рядом, пошатываясь, стоял Илай: он вызывающе сжимал челюсти и тянулся в карман за шипами.
– Вернись на свой пост, дочка, – сказала фигура в сером плаще и красной шляпе.
Мика смутно разглядел серые фигуры, двигавшиеся позади незнакомца в каком-то просторном помещении со сводчатым потолком; мелькали пятна красного и блики белого цвета.
– Я Килиан, пророк Глубокодома.
Глубокодом. Слово отозвалось в голове Мики.
Глубокий дом.
Мика силился сфрокусировать взгляд. Добрый и убаюкивающий голос принадлежал высокому мужчине с жёстко очерченным подбородком; он смотрел на них с Илаем тёмными глубоко посаженными глазами из-под густых бровей, которые приветливо поднялись, когда мужчина заговорил.
– Самая середина настоящей зимы – опасное время бродить по пустоши…
