Свечение выхватывало из полутьмы замысловатые известняковые образования. Сталагмиты и сталактиты вспыхивали, как факелы, а камень, покрывавший гипсовую породу, светился, как воск зажжённой свечи. Свет тянулся высоко вверх, к сводчатому потолку.
– Это большой зал, – говорила Кара. – Здесь мы собираемся – особенно когда приходит настоящая зима.
Мика разглядывал мужчин и женщин, которые в этом свечении казались не более чем тёмными силуэтами в разных концах пещеры. Одни стояли, задрав головы, с закрытыми глазами и воздетыми кверху руками. Другие сидели кружком, скрестив ноги и склонив головы, почти касаясь друг друга. Некоторые лежали на полу, уставившись в потолок в благоговейном созерцании, в то время как одинокие фигуры в серых плащах медленно бродили, склонив головы и сложив руки за спиной, тихонько что-то бормоча, – звук походил на мерное гудение окуренного дымом пчелиного улья.
Пока Мика и Илай шли через пещеру вслед за Карой, она указывала им на выходы в другие помещения.
– Там собираются старейшины, – говорила она. – В той стороне столовая. Там и там – и ещё там, – она указывала на разные места в стенах пещеры, – спальные галереи, кухня и…
– Добро пожаловать, незнакомцы, – раздался тихий голос; Мика обернулся и увидел шагнувшую к ним из темноты высокую фигуру с бородой.
Мужчина блаженно улыбался, и его крупные зубы, казалось, сияли в розово-голубом свете. Обветренные черты лица выдавали в нём бывалого путешественника, и когда мужчина поднял руку в знак приветствия, Мика заметил, что на ней не хватает двух пальцев, то ли отрубленных ножом, то ли оторванных змеиным клыком.
– Нет, или правильнее будет сказать: «Добро пожаловать, друзья»? – поправил себя мужчина. – Ибо, как учил нас пророк, все незнакомцы – это друзья, которых мы ещё просто не знаем.
Мика неловко кивнул и, когда фигура снова растворилась в темноте, обернулся к Илаю, который лишь посмотрел на него и пожал плечами, согнувшись под тяжестью своего рюкзака. Мика покосился на девушку, но она избегала его взгляда и, заговорив, обратилась к Илаю.
– Иезекииль пережил немало невзгод и испытаний, прежде чем пришёл к нам. Но теперь, хвала Создателю, он обрёл мир.
Девушка повернулась и, рукой призывая следовать за ней, устремилась по узкому туннелю вправо. Обтёсанные камни стен освещало такое же неземное сияние. Вскоре туннель повернул, и все трое вошли в куполообразную пещеру, в которой эхом разносился шум воды, льющейся, пузырящейся и бьющейся о камни.
Перед ними был тёмный бассейн, над поверхностью которого поднимались клубы подсвеченного розовым и голубым пара. Тёплый воздух попахивал серой.
– Мы оберегаем наш горячий источник, ведь его воды не только очищают, но и дарят здоровье. Но будьте осторожны, – заботливо предупредила Кара, наморщив нос. – Вода очень горячая. – Девушка указала в дальний конец бассейна, где струйка воды стекала с самого нижнего ряда камней, торчавших, словно протянутые руки просителей, и поднимала облака пара. – Лучше всего мыться там, где холодная вода смешивается с горячей.
Мика кивнул.
– Я так промёрз за последнее время, что уже не верил, что вообще когда-нибудь смогу согреться, – сказал он Илаю, который снял шляпу и как веером обмахивал ею лицо.
Горячий бассейн так и манил, и Мика с нетерпением ждал, когда уже можно будет окунуться в его воды. Юноша расстегнул ремень и стянул с себя плащ из змеиной шкуры; он уже потянулся неловкими пальцами к пуговицам рубахи, когда услышал предупреждающие покашливания Илая.
Мика поднял голову и увидел Кару: та покраснела и отвела глаза.
– Я… пойду принесу чистую одежду, – сказала она Илаю и, всё ещё стараясь не смотреть на Мику, быстро отвернулась и прикрыла ладонью лицо.
Мика глядел вслед скромной девушке-змеелову. Он видел, как аккуратно её каштановые волосы прятались под узким капором; как тяжёлые складки домотканой юбки, скрывающие её фигуру, колыхались при каждом шаге. Она всячески избегала встречаться с ним взглядом.
И он подумал о Фракии.
Глава двадцать седьмая
Мика сел на одну из каменных лавок, тянувшихся вдоль стен пещеры, и медленно снял ботинки. Он пошевелил пальцами ног, грязными и заскорузлыми, и вздрогнул от резкого запаха, который они издавали. Мика встал, стянул с себя жилетку, затем рубаху, вытащил всё из карманов штанов и аккуратно положил их на стопку остальной одежды.
Он устал. Смертельно устал. Всё тело ныло после кошмарных испытаний последних дней.
Мика опустил голову, прижав подбородок к груди, и осмотрел себя: тело было бледным от нехватки солнца, грязным из-за невозможности помыться и худым от недоедания – и вообще казалось чужим. На груди он увидел мягкие волосы, которых раньше не замечал, и тёмные синяки от побоев, что получил в зимнем укрытии. Он осторожно водил кончиками пальцев вверх и вниз по торчащим рёбрам, пока не добрался до круга старого шрама – там, где его пронзило родокопьё…
Как бы узнать, где теперь Фракия? Куда отправились они с Асилем?
Змеи и их змеероды зимовали на высоких пиках возле горячих расщелин и фумарол вдали от тех мест, где бродили змееловы. Скорее всего, Фракия теперь где-то там, далёкая и недосягаемая. И он никогда её больше не увидит.
Мика вздохнул.
Уходя, она прослезилась. При виде этого сердце Мики забилось чаще, и на мгновение он вдруг поверил, что она останется с ним. Но этого не случилось. Илай был прав. Фракия была ему дана лишь на время. Настоящее неразрывное родство связывало её лишь с Асилем. Старая знакомая боль в груди вернулась.
– Идёшь, Мика, парень? – под плеск и шум воды раздался разносимый эхом голос Илая.
Встрепенувшись, Мика прервал свои раздумья и взглянул на бассейн. Илай стоял на дальней его стороне, возле стекающей струи, по шею погрузившись в окутанную паром воду.
– Ну и как? – спросил Мика.
– Как мне горячая вода в середине настоящей зимы? – отозвался Илай.
Он поднял руки над головой и медленно нырнул под воду, затем резким движением всплыл обратно, вспенив целые потоки пузырей. Затем потёр лицо. Кровь и сажа смылись, обнажив большой синяк под глазом и затянувшуюся коркой рану на подбородке.
– Я бы сказал, лучше и быть не может, – пробормотал Илай, прислонившись к стенке бассейна.
Мика встал с лавки и направился к краю бассейна. Вниз к воде вели выдолбленные в скале ступени. Мика начал спускаться, ступнями ощущая тепло камня. На полпути, поставив ногу на ступеньку, покрытую водой, в первую секунду он даже не понял, была она обжигающе горячей или ледяной. Он только ощутил покалывание и зуд – и поспешил вытащить ногу из воды, шумно втягивая воздух между зубами.
– Кипяток, – протянул Мика.
– Ты привыкнешь, – сказал Илай, снова погружаясь под воду.
Мика опустил в воду одну ногу и сразу за ней вторую. Он постоял, привыкая и выжидая, когда пройдёт резкое жжение, потом спустился ещё на шаг, и ещё. Он опускался всё глубже, и вода будто бы обхватывала его лодыжки, сжимала икры и колени. Мика наклонился, поводил в воде рукой, перемешивая горячую и холодную, и продолжил спускаться по ступеням, пока наконец не согнул колени и не погрузился в воду полностью.
