– Я никогда не смогла бы сделать тебе больно, – тихо сказала она и снова поцеловала шрам. – Никогда.
Мика вздрогнул: на него снова нахлынула боль разлуки с Фракией. Он обнял Кару и притянул к себе. Закрыв глаза, он прижался губами к её губам. Грудью он чувствовал, как бьётся её сердце. Темнота в глазах закружилась вихрем.
Внезапно Кара отстранилась и обернулась. Мика открыл глаза и посмотрел в ту же сторону: у входа в маленькую комнату стоял Илай, с бесстрастным лицом уставившийся на них.
– Думаю, Мика, ты всё же не пойдёшь со мной, – сказал скалолаз.
Глава тридцать четвёртая
– Мы могли бы проститься и здесь, – сказал Илай. – Незачем нам обоим мёрзнуть там, наверху. – Он взвалил на плечи тяжёлый рюкзак того, кто призывает зиму, и выглянул через арочный вход в кладовую на лестницу у частокола. – Говорю тебе, Мика, не нужно провожать меня до самого высокого наблюдательного пункта.
– Мне нужно, – просто ответил Мика.
Илай повернулся к нему. Несмотря на улыбку, которую он изобразил, в бледно-голубых глазах скалолаза отражалось беспокойство.
– Не сомневаюсь, парень, что мы ещё встретимся, – сказал Илай. – В любое время, когда тебе захочется, – меня не так уж сложно найти. – Его голос звучал беззаботно и неестественно весело. – Просто наведайся в любую деревню мясников, или логово Менял, или каменную хижину в долине – и спроси Илая Винтера, и кто-нибудь точно подскажет, где меня искать…
Он замолчал, как будто и сам уже не верил собственным словам, – и знал, что Мика тоже не верит. Пустошь была огромна, и она легко проглатывала тех, кто рискнул углубиться в её дикие просторы. Затеряться в Высокой стране было проще простого, и Мика знал: именно этого скалолаз и жаждал.
– Так что найди меня, – сказал Илай, – когда или если покинешь Глубокодом.
– Я не собираюсь проводить здесь всю жизнь, – ответил Мика. – Останусь только, пока не закончится настоящая зима, – он вышел из арки, взглянул вверх и прищурился, – хоть это голубое небо и выглядит многообещающим…
На этот раз слова Мики звучали с наигранной беззаботностью. Он знал: скалолаз ужасно рискует, отваживаясь на путешествие в самую лютую зимнюю пору; они оба это знали.
– Ещё не поздно передумать, – сказал Илай, щурясь на солнце.
Но Мика хорошо помнил ветер, снег и холод, который пробирал чуть не до смерти, и был рад, что ему не придётся снова пережить этот ужас. Он покачал головой.
– Если ты всё решил, тогда давай, пойдём, – Илай похлопал его по спине. – Но смотри: только до высокого наблюдательного пункта, ясно?
Мика кивнул, и они стали подниматься по деревянным ступеням к вершине частокола. Илай перелез на верёвочную лестницу и, даже не оглянувшись на Глубокодом, который покидал, теряя вместе с ним защиту и покой, спустился на землю по ту сторону частокола. Мика перебрался за ним, и новая куртка из змеиной кожи, которую Илай так старательно сшил, скрипела, пока он ловко спускался по деревянным перекладинам. Ноздри втягивали холодный воздух, а когда Мика выдыхал, изо рта вырывались белые облачка, но спиной он ощущал приятное тепло от солнечного света, и Мика даже осмелился поверить, что у Илая всё-таки есть шанс пережить это рискованное путешествие.
Они молча шли по крутой тропе вдоль долины, проходя мимо наблюдательных пунктов, которые им показывала Кара, пока не добрались до плоской каменной плиты. Здесь, наверху, зазубренная линия вершин сосен чернела на фоне пронзительно-голубого неба.
– Думаю, тут наши пути и разойдутся, – хрипло произнёс Илай. – Дальше тебе идти нет смысла, – ухмыльнулся скалолаз. – Не хочу, чтоб ты заблудился на обратном пути.
Мика улыбнулся. Он знал: скалолаз пытается как-то облегчить тяжесть и грусть прощания, но от добродушной шутки внутри всё сжалось, и Мика прикусил нижнюю губу при мысли, что вот-вот расплачется.
– Пожалуй, мы сказали всё, что нужно было сказать, – добавил Илай; его бледно-голубые глаза наполнились слезами. – Береги себя, слышишь? – произнёс он и слегка откашлялся.
– Хорошо, Илай, – ответил Мика.
Илай повернулся и в одиночестве зашагал по долине. Мика смотрел на удаляющуюся фигуру, на тяжёлый рюкзак, который стал мерно покачиваться из стороны в сторону, когда скалолаз набрал свой привычный размеренный темп.
– И вы берегите себя, Илай! – крикнул Мика ему вслед; в ответ Илай лишь поднял руку.
Он не оглянулся.
Мика так и стоял, не сводя глаз со скалолаза. Даже в новой куртке его пробирал озноб. Солнце плавно скользило по небу и теперь уже готово было спрятаться за узкой расщелиной долины. Поднимался ветер. Илай пригибался, забираясь всё выше. Мика обхватил себя руками раз, другой, чтобы разогнать кровь, а затем развернулся и пошёл обратно по своим следам.
Добравшись до первого наблюдательного пункта, он обернулся, приложил ладонь к глазам, защищаясь от солнца, и стал всматриваться в белизну, отыскивая уходящего Илая. То же самое он проделал на следующих пунктах – и возле торчащей под углом сосны, и ещё ниже, возле вывернутой скалы. С каждым разом фигура Илая становилась всё меньше. К тому времени, когда Мика вернулся к первому, самому низкому наблюдательному пункту, ему, чтобы разглядеть скалолаза, уже понадобилась бы подзорная труба, но он вспомнил, что оставил её в зимнем укрытии.
Мика прищурился, вглядываясь в сереющие тени, и вдруг ощутил, что увидеть в последний раз скалолаза для него сейчас просто жизненно необходимо. Может, Илай скрылся за тем хребтом, а может, за другим; или он сделал рывок и уже пересёк вершину долины. Несмотря на все усилия, Мика так и не смог разглядеть его среди камней и кустов, оставил попытки и отвернулся, растерянный и опустошённый.
Когда впереди показались очертания частокола, Мика не смог удержаться, чтобы не бросить последний взгляд вслед уходящему. Юноша нашёл большой валун, очистил от снега и взобрался на него. Мика повернулся и стал вглядываться вдаль, устремив взор на вершину долины, – и снова пожалел о подзорной трубе: Илая нигде не было видно.
– С севера заходят снежные тучи, – пробормотал он себе под нос точно так же, как сказал бы Илаю, если бы они, как прежде, странствовали вместе.
Но скалолаз ушёл один.
Слёзы навернулись на глаза, и Мика вытер их рукавом куртки. От кожи исходил явный мускусный аромат, пахло свежим маслом. Мика глядел на собирающиеся над долиной тучи, суровые и готовые разразиться снегом.
– Защити тебя Создатель, – прошептал он и сглотнул. – Пусть приведёт тебя целым и невредимым к пещере Джуры.
Мика слез с валуна и продолжил спускаться в долину. Когда он добрался до частокола, с бледного желтовато-серого неба у него над головой мелкими крупинками уже сыпал снег.
Когда Мика вошёл на кухню, Кара подняла голову и улыбнулась. Она убрала за уши свои длинные каштановые кудри, укротив непослушные локоны. В золотистом свете ламп её кожа приобрела медовый оттенок.
