Мика натянул на себя одеяло, откинулся спиной на матрас и положил руки под голову. Он уставился в пустоту, туда, где должен был находиться низкий потолок, и задумался: интересно, идёт ли там, снаружи, снег? Взошла ли луна, полная или ещё только месяц в форме серпа, а может, сегодня она спряталась за облаками – да и вообще, ночь ли на дворе? Для них с Илаем и Фракией ночь пришла только потому, что в зимнем укрытии не было света; а вдруг снаружи сейчас вовсю светит солнце?
Здесь, в укрытии, скалолаз отсчитывал для них часы дня и ночи с неукоснительной чёткостью, и лампы зажигались и гасли только по его команде. Именно он переворачивал часы каждый раз, когда песок перетекал из верхней колбы в нижнюю; он вёл счёт дням, складывающимся в недели, нанося на стену отметки специально припасённым для этого коротким угольком.
Будто сам Создатель, Илай даровал им день и ночь, думал Мика, как и сильнодействующий ликёр, который размывал для них время и делал их подземную жизнь настолько сносной, насколько это вообще было возможно.
Нужно отдать ему должное, думал Мика; бывалый скалолаз, казалось, позаботился обо всём. Зимнее укрытие было отлично спрятано от посторонних глаз, и в нём был такой запас провизии, которого хватит на всю зиму. Из поросшей мхом трещины в пещеру текла струйка воды, которая скапливалась в небольшом углублении в одной из ниш большой комнаты, и как бы ни опустилась температура за пределами пещеры, она никогда не замерзала – то ли из-за глубокого нагрева, то ли ещё из-за чего-то. У них был хворост, чтобы развести огонь, а зигзагообразные трещины в скале не только вытягивали дым из пещеры, но и выводили его на безопасное расстояние – на склон горы, высоко, возле дымящегося жерла, так что никто – ни друг, ни враг – не смог бы отличить одно от другого.
Мика закрыл глаза. Его снова клонило в сон.
Но тут откуда-то из темноты донёсся звук. Мика замер; сон как рукой сняло.
Это был шёпот – тихий, но настойчивый, звучный, как раскаты далёкого грома, нежный, как стук дождя, и пронзительный, как завывание ветра.
– Фракия? – Мика пошарил рукой по соседнему матрасу и обнаружил, что там никого нет. – Фракия?
Девушка-змеерод не отзывалась, но стук дождя и шёпот ветра, будто бы в ответ, стали громче.
Мика приподнялся на локтях. Он склонил голову, пытаясь определить, с какой стороны доносятся звуки. То они, казалось, раздавались где-то справа от него, через мгновение – уже слева, а ещё через секунду – прямо у него над головой, и когда воздух пахнул ему в лицо, Мика прикрылся руками.
Шёпот становился всё громче, подражая свисту ветра и стуку дождя, и нарастал, как надвигающаяся буря. И тут из темноты раздался долгий крик: он зародился грохочущим рокотом где-то в глубине горла и превратился в шипящий выдох.
– А-а-а… си-и-иль…
Мика сел ровно, в животе у него всё сжалось. Девушка-змеерод разговаривала во сне. Но не на том языке, который он, Мика, мог понять, а на том, каким владели белозмеи – какому научил её Асиль.
– А-а-а… си-и-иль. А-а-а… си-и-иль.
Она повторяла это имя с тоской в голосе. Теперь звук приблизился, и Мика шарил руками в темноте, пытаясь определить, где стояла Фракия.
– А-а-а… с…
Голос девушки-змеерода резко оборвался. Звуки ветра и дождя стихли. Мика напрягал слух, чтобы уловить её, но единственное, что он мог различить, – это движение человека, старающегося не издать ни звука. В следующую секунду юноша ощутил острую колющую боль в груди.
– А-а-ай! – вскрикнул Мика и упал на матрас.
Он чувствовал, что над ним кто-то нависает; пока он, дрожа, лежал на спине, кто-то сел на него верхом. Боль снова пронзила его грудь: что-то острое прижалось к ней прямо над колотящимся сердцем. Дрожащими руками Мика схватился за толстый штырь, который упирался ему в грудь, и попытался оттолкнуть его; но сверху на него давили, мощно и непреклонно.
– Фракия… Илай. Илай! Илай! – кричал он скалолазу, который, чтобы оставить Мику и Фракию наедине, ушёл спать в большую комнату.
Воздух резко наполнился золотисто-медовым светом; Мика повернул голову и увидел стоящего у входа в спальню скалолаза с лампой в руке.
– Не буди её, – прошипел Илай. – Только не буди её, Мика…
Юноша поднял глаза на девушку-змеерода, нависшую над ним: она обеими руками сжимала рукоять метлы и продолжала давить. Казалось, Фракия не спит: она прикусила нижнюю губу, глаза её сузились в холодной сосредоточенности.
Через секунду Илай уже стоял возле неё. Он поставил лампу на пол и взял девушку за плечо, шепча успокаивающие слова.
Фракия вздрогнула, и Мике пришлось сдержать крик, когда кончик рукояти метлы больно царапнул ему рёбра. Боль вдруг затихла: Илай медленно и уверенно вытащил метлу из рук девушки.
– Сюда… Вот сюда… – успокаивал Илай девушку, отводя её от матраса Мики к её собственному. – Сюда, Фракия…
Мика снова сел и теперь наблюдал за каждым их движением, пока Илай, одной рукой подхватив девушку под локоть, а другой поддерживая за спину, мягко опускал Фракию на матрас. Её голова склонилась набок, и на краткое мгновение Мика поймал её взгляд: свирепый, прекрасный, но растерянный и отсутствующий.
– Она спит, – прошептал Илай.
Мика неуверенно кивнул, потом сглотнул. Продолжая наблюдать за девушкой, он заметил, как её веки, казалось, потяжелели, а суровое выражение исчезло с лица. Она закрыла глаза. Мика снова сглотнул и взглянул на Илая.
– Она и впрямь меня так ненавидит? – прошептал он.
Илай нагнулся забрать лампу и импровизированное копьё.
– Она тебя вовсе не ненавидит, парень, – ответил скалолаз.
Мика пожал плечами.
– Вы уверены? – юноша разглядывал расцветающий синяк у себя на груди.
Илай присел на корточки рядом с ним. Взглянул на Фракию – её дыхание снова стало глубоким и ровным, – а затем повернулся к Мике.
– Ты должен понимать, парень, как Фракии нелегко. Её тревога куда глубже, чем кажется, но в этом она вряд ли признается тебе или мне – даже себе самой, – покачал головой скалолаз. – Когда она спит, она снова с ним, слушает его слова, откликается на его зов. Как я уже говорил, Мика, узы родства нельзя разорвать…
– Но… Но ведь Асиль ушёл, – сказал Мика. – Он покинул её. Бросил…
– И, может, они никогда больше не увидят друг друга, – кивнул Илай. – Но вот что я скажу тебе, – добавил он, положив ладонь на руку Мики. – И ты хорошенько запомни: Асиль будет жить у неё внутри до последнего её вздоха, и ни ты, ни я, никто другой ничего не сможем с этим поделать. Просто смирись с этим. – Илай похлопал Мику по руке и привстал. – А теперь спи до ут… – Он осёкся и на его щетинистом лице появилась ухмылка. – До тех пор, пока я не скажу, что настало утро.
Поднявшись на ноги, Илай переложил лампу из левой руки в правую и скрылся в соседней комнате. Мика смотрел ему вслед, затем обернулся и взглянул на Фракию. Она всё ещё спала, её губы были приоткрыты, а тёмные веки плотно сжаты. Мика услышал тихий стук из соседней комнаты, громкий выдох – и свет погас.
