Лишь знания целителя помогли мне не сойти с ума. Это был глубокий обморок. Крайняя степень физического и магического истощения, но не смерть.
А черный вихрь на моей руке ластился к своему хозяину. Я не умела, как темные, менять меты, но отдать Эрриану последние капли своей силы могла. И отдавала. Ухватившись за призрак надежды: может, все же…
Темный открыл глаза. Его расширенные зрачки медленно сфокусировались на мне. Это намного позже я поняла, что только благодаря своей «бракованности» Эрриан смог выдержать бешеный поток энергии, который прокачал из источника через себя. Ведь телохранителей императора растили не только воинами, но и магами. Эксперименты с резервами юных чародеев в цитадели позволяли расширить их в несколько раз. А то, что многие из одаренных мальчишек при этом умирали… Так темному властелину нужны были только лучшие.
Но пока я о том не думала, я просто радовалась, что мы живы. А гул, сотрясавший топь, все нарастал. Илистое обнаженное дно вздрагивало студнем.
— А вот и конница… — протянул темный, чему-то усмехнувшись.
Спустя несколько мгновений я и вправду увидела первого мертвого всадника на его скакуне.
Наездник был гол. Абсолютно. Ни лат, ни кожи. Лишь кости. Возможно, это даже не воин светлых. Да и вообще, судя по грудной клетке, скорее тролль. И восседал он на хитиновом панцире, что остался от некогда гигантской шенэри. Ее шесть членистых лап неспешно передвигались, жвалы щелкали, а шипастые выросты панциря не утратили своей остроты. Торф, что налип на бока твари, без слов объяснял, отчего она и ее всадник, несмотря на время, сохранились, не обратившись прахом: наверняка провалились в сфагновое болото, где под водной толщей нет доступа кислорода, и плоть перегнивать там может столетия. Вот и дождались.
— Ты что, поднял всех мертвяков топи? — ошарашенно глядя на первого всадника и тех, что вновь и вновь появлялись за его спиной, спросила я.
Здесь были и тролли, и гномы с топорами, и даже пара гарпий скалила на нас свои черепа с провалами глазниц.
— Обижаешь, — хмыкнул маг. — Только разумных.
Я выразительно посмотрела на шэнери, потом на смердящую полуразложившуюся тушу живоглота, на уже знакомую благодаря кочерге, торчащей из раздувшегося синюшного пуза, стрыгу…
— Хорошо, и условно разумную тоже, — сдался Эрриан и с трудом, не без моей помощи, поднялся.
Темный оглядел замершее воинство. Дохлое воинство — его.
Я почему-то зацепилась взглядом за труп эльфа, который восседал на загривке дико смердящего вепря. М-да. Даже в посмертии остроухий остался верен себе: прямая осанка, надменные, холодные жесты. Ну и нагрудник с изображением мирового древа был старательно оттерт. Спрашивается: ну кто, собираясь в топи, напялит на себя эту вычурную пакость, которая вовсе и не броня, а украшение? Правильно, только эльф.
Но от созерцания меня отвлек Эрриан, он начал падать. Пришлось подпереть этого полководца, пока не упал в грязь снова. А темный молчал. Дохлое воинство тоже. Но оно, подозреваю, по причине весьма прозаической: голосовые связки сгнили.
Эрриан выдохнул. Я приготовилась выслушать какую-нибудь проникновенную речь или… ну не знаю… напутствие. У меня не было опыта в предотвращении мировых войн, потому я слабо представляла этот процесс. В частности, этап, на котором военачальник пламенной речью вселяет в души воинов отвагу и храбрость.
Воины у нас были. Но души у них не было. А у нас — резвой лошадки, на которой командующий армией должен рассекать перед ратными рядами и горланить вдохновенную речь.
Впрочем, Эрриан не подкачал. Его спич был коротким:
— Упокоим всех, кто в доспехах! — гаркнул темный.
Ему ответил дружный гвалт и одобрительное бряцание. Мечи стучали о щиты, голые черепа — о снятые ради такого случая шлемы.
Судя по всему, сестра таланта сегодня не просто посетила Эрриана, но и благословила его.
Армия воодушевилась. Армия помчалась к Хеллвилю, едва не затоптав своего полководца — мы еле успели вскочить на хребет дракона. Кстати, этому ящеру повезло гораздо меньше, чем шэнери: его кости были выбелены и сточились от времени. Летать он уже не мог, но благодаря магии, влитой Эррианом, по болоту передвигался весьма сносно, а главное — быстро.
Мертвая армия вышла из болот ровно в тот момент, когда сошлись Тьма и Свет. Два воинства ударились друг в друга бешеными волнами. А Хеллвиль оказался между ними, зажатый в тиски сражения. Город оборонялся, как мог: закрытыми воротами с опущенной решеткой, ощерившимися стрелами с зубцов стены. Но насколько этого всего хватит? Удар колокола? Или меньше?
С правого фланга были отряды Аврингроса, слева — темного владыки. Ровно между ними — городок, а из болотных кустов на все это взирала армия нежити. Правда, недолго взирала. Пару мгновений. А потом молчаливо ринулась в атаку.
Такого вероломства от Шумерлинской топи не ожидал никто. Ни светлые, ни темные. Ну разве что хеллвильцы. Местные, закаленные болотной нежитью, несгораемой ведьмой и неубиваемым новым градоначальником, даже воспрянули духом. Во всяком случае, только они радостно заорали со стен. Хотя почему-то кричали «проклятая ведьма и архов темный!», но радостно же! С матерком, но радостно.
А мертвая армия между тем вгрызалась в армию живую. Жвалы шэнери, которыми тварь размахивала из стороны в сторону, откидывали людей, как тряпичных кукол, расчищая путь зомби, идущим следом. Полуистлевший эльф на вепре, не иначе как из чувства противоречия крушил врагов выборочно: почему-то светлых.
Послышался сигнал горна и… все стало не столь радужно.
— Берегись! — крикнул Эрриан за моей спиной.
Мы сидели на шее драконьего скелета, который резко встал на дыбы. А все потому, что темные, чтоб они в Бездну провалились, выпустили тварей Мрака. Светлые от них не отстали — в небо взмыли драконы в своей крылатой ипостаси.
Но главное — воины двух противоборствующих армий действовали заодно. Сейчас не было сражающихся под белым и черным стягами. Были люди. И была нежить.
Это потом дипломаты и новостники назовут эту битву спланированными совместными учениями. Это спустя время сражение при Хеллвиле войдет в историю как первое крупномасштабное дружественное объединение темных и светлых. Но сейчас страницы той самой истории будущего писались магией, кровью и жизнями.
Пока же Хель пировала, собирая свою жатву. Небо и землю рассек рев дракона, выжигающего полосу. В огне сгорали умертвия, а вместе с ними — и людская алчность. Но вот новый вираж матерого дракона — и копье, пущенное рукой тысячелетнего тролля, пробило ему крыло. Ящер кувыркнулся в полете и грохнулся на землю.
Тварь Мрака, страшная, щерившая клыки, с огненным загривком и шерстью, из которой торчали ядовитые иглы, была сильна. Но уже умершим не страшна смерть. А еще поднятых Эррианом мертвецов было больше, куда больше.
Кажется, только сейчас командующие поняли, что эту битву не выиграть. И обе стороны протрубили сигнал к отступлению.
