– Могу я видеть мадемуазель Бланшар? – спросила Анита опять же по-французски. Натолкнувшись на молчание, повторила вопрос по-английски.
Этот язык обладателю длинного подбородка и щегольской бородки был знаком. Понимая, что посетительница принадлежит к представителям аристократии, он ответил вежливым полупоклоном и не менее вежливым отказом:
– Сожалею, но с мадемуазель Бланшар вы повидаться не сможете. Ее нет здесь.
– Странно. А в полиции мне сказали, что она в гостях у герра Либиха.
Слово «полиция», как и рассчитывала Анита, вызвало у дворецкого беспокойство. Он несколько мгновений буравил незнакомую гостью взглядом, после чего предложил:
– Быть может, вам угодно будет повидать самого герра Либиха? Он сейчас дома.
Анита ответила молчаливым кивком, исполненным достоинства и не лишенным нарочитой надменности. Этот маленький штрих должен был закрепить у дворецкого впечатление важности ее персоны. Галстук на шее черноусого вздрогнул, словно бабочка собиралась взлететь. Растеряв добрую половину своей спеси, дворецкий раскрыл дверь пошире и посторонился.
– Прошу вас… Я сейчас доложу герру Либиху о вашем приходе. Простите, как вас представить?
– Анита Моррьентес.
Дворецкий торопливо пошел наверх по длинной мраморной лестнице, а Анита принялась рассматривать просторный, сделанный на английский манер холл. Если снаружи особняк выглядел просто и скучно, то внутри зрелище было куда интереснее. Со всех сторон Аниту окружали барельефы: таращились морды лепных львов, замерли в изощренных па козлоногие сатиры, из скульптурных джунглей выглядывали совсем уж экзотические существа, чью природу определить не представлялось возможным. Анита смотрела на них и ежилась – не только от той жутковатой кричащей дисгармонии, которую являли они все, вместе взятые, но и от холода, стоявшего в холле. Такой холод бывает в фамильных гробницах.
– Герр Либих ждет вас, – сообщил, спустившись сверху, дворецкий. – Будьте добры следовать за мной.
Анита последовала и вскоре очутилась в комнате, представлявшей собой образец рабочего кабинета, принадлежащего педантичному и лишенному воображения человеку. На стеллажах, достигавших по высоте уныло-белого потолка, не было ничего, кроме одноцветных и одинаковых по толщине книг с немецкими надписями на корешках. Напротив стояли в ряд громоздкие, точно выструганные из цельных кусков дерева и обтянутые черной кожей стулья, а у окна возвышался кубообразный стол, за которым, положив руки на полированную крышку ладонями вниз, словно готовясь подпрыгнуть, сидел Гельмут Либих.
– Guten Tag, – сказала Анита, когда дворецкий тихо и мягко затворил за нею дверь кабинета.
– Вам, вероятно, трудно говорить на немецком? – произнес Либих по-французски, привстав над столом. – Мы можем перейти на язык Вольтера или Байрона.
Далее разговор велся на французском. Либих предложил гостье сесть, а сам принялся вышагивать по кабинету вдоль стеллажей, заложив руки за спину. Анита сделала вывод, что химический магнат взволнован.
– Если судить по имени, вы – испанка? – спросил он, дойдя до двери и круто развернувшись на каблуках лакированных туфель.
– Я подданная Российской империи, – ответила Анита, чтобы сразу расставить все точки над «i». – Приехала в Германию со своим мужем, русским военным инженером. Мы путешествуем по Европе.
– Позвольте узнать, что привело вас ко мне?
– Я хотела повидаться с мадемуазель Бланшар.
– Почему вы решили, что застанете ее здесь?
– Мне сказали об этом в полиции.
– В полиции? – Либих остановился и повернул к ней лицо с белесыми, чуть навыкате глазами. – Вы имеете отношение к полиции?
– Такое же, какое имеет к ней любой другой обыватель. Мой интерес к мадемуазель Бланшар не связан с интересами господ полицейских. Я провожу собственное расследование.
– Расследование ЧЕГО? – жестко спросил Либих, в упор глядя на посетительницу.
– Расследование обстоятельств гибели Андрея Вельгунова. Вам, безусловно, знакомо это имя?
– Мм… – Либих изобразил замешательство. – Это тот русский, который умер позавчера у входа в кафе «Лютер унд Вегнар»?
– Совершенно верно. Я стала невольной свидетельницей трагедии. Надеюсь, вам известно также, что мадемуазель Бланшар приходила ко мне и мы говорили с ней о Вельгунове?
Либих повел себя умно – не стал разыгрывать удивление. Немного помолчал, вернулся к столу, тронул тяжелый пирамидальный подсвечник. Затем промолвил:
– И что из этого следует?
– Мадемуазель Бланшар знала мсье Андре. Я тоже знала его, хотя и не очень близко. Я хотела выяснить, не появилось ли у мадемуазель новых предположений относительно его внезапной кончины.
– Мадемуазель разделяет мнение полиции, – отрезал Либих. – Смерть мсье Вельгунова наступила вследствие естественных причин.
– А вы как считаете?
– Точно так же.
– Bien. – Анита поднялась и сделала движение в сторону выхода. – Вообще-то, я хотела поговорить еще о подвале с крысами, сгоревшем пивоваре, убитом старике и стрельбе в ресторане «Ореховое дерево», но вижу, что вы не расположены к беседе.
Не успела она закончить фразу, как Гельмут Либих одним прыжком очутился у двери и быстро повернул торчавший в замочной скважине ключ. Анита рывком расстегнула ридикюль. Внутри, в кожаном чехле, лежал нож.
– Сядьте! – приказал Либих, сунув ключ в карман сюртука.
– По какому праву вы мной командуете?.. – начала Анита и осеклась, увидев, как побагровело его лицо.
Она снова села, расстегнутый ридикюль пристроила на коленях. Невидимый Либиху нож был перед ее глазами.
Хозяин особняка взял себя в руки, пересек кабинет в обратном направлении и сел за стол. Глаза его вонзились в Аниту.
– Откуда вы знаете про стрельбу в «Ореховом дереве»?
– Я там была сегодня.
– Разумеется, случайно?
– Разумеется.
– А про пивовара и подвал с крысами? Только говорите правду!
Анита и не собиралась лгать. Тактика разговора была намечена ею еще по дороге сюда. Пока что все шло примерно так, как она и предполагала. Во взгляде Либиха полыхала злость, кабинет был заперт, и во всем доме не было никого, кто пришел бы на помощь легкомысленной сыщице. Сыграть испуг в такой обстановке не составляло труда. Запинаясь, она рассказала все: как Максимов следил за мадемуазель Бланшар, как дошел за нею до жилища пивовара Шмидта, как был усыплен и попал в подвал. Единственное, о чем она не стала говорить, – о вмешательстве Гюнтера. Сказала, что Алекс, освободившись от веревок, выбрался из подвала сам.
– Это все? – спросил Либих. – А убитый старик?
Анита вспомнила человека в черном пальто и котелке. За ее передвижениями по Берлину могли следить, поэтому проще и безопаснее придерживаться выбранной линии. Она рассказала о своем пребывании в квартире Вельгунова, умолчав только о найденных в тайнике письмах, и о встрече со стариком-испанцем.
