– Англичанин… Его надо арестовать… Передайте полиции…
Это были последние слова удачливого химического фабриканта Гельмута Либиха.
* * *
– Итак, – сказала Анита за ужином, размазывая ложкой по розетке любимое варенье, – восьмая смерть за неполную неделю. Вельгунов, пивовар Шмидт со своими домочадцами, старик Пабло, Генрих Вейс, коммерсант Володин и вот теперь Либих… Все смерти, безусловно, связаны между собой и составляют вместе весьма загадочную картину. Ранке рвет на себе последние волосы, пытаясь доискаться до сути.
– Кхм! – кашлянул Максимов. – По правде говоря, не представляю себе этого увальня в припадке отчаяния. Ну да ладно… Ты-то сама что думаешь?
Он уже был посвящен во все, что Анита могла ему сообщить. Ошеломляющие известия о готовившемся заговоре против императора Николая Павловича, о чудесном спасении великого князя Константина и о его последующем самоубийстве, равно как и о гибели Либиха, заставили его задуматься, что, впрочем, не произвело ровным счетом никакого положительного действия. Максимов смог предположить лишь то, что и так напрашивалось: с заговорщиками расправились сторонники нынешнего правителя России, каким-то образом узнавшие о заговоре и вышедшие на след главных действующих лиц.
– Вейс был куклой. Ему всучили бокал с отравой и приказали поставить его на столик Вельгунова, когда тот в очередной раз зайдет в «Лютер унд Вегнар». По-видимому, люди, возглавлявшие, скажем так, антизаговор, надеялись, что полиция не усмотрит в смерти Вельгунова криминала и это сойдет им с рук. Так оно и было поначалу, но они не учли настырности Ранке и усердия доктора Бернштейна. Когда секрет бургундского перестал быть секретом, Вейса тут же уничтожили, как опасного свидетеля.
– А Володин? Каким образом он очутился в петле?
– Ты же понимаешь, что самоубийством здесь и не пахнет. Что сказал по этому поводу Ранке?
– Смерть наступила от удушья. Это в равной степени могло быть убийство и самоубийство. Кто докажет, что Володина сперва не задушили тем же шнуром?
– Нелли, – произнес Максимов, глядя на нее, как строгий гувернер на легкомысленную воспитанницу, – я знаю твою страсть к острым ощущениям, но на этот раз тебе следует поостеречься. Я настаиваю, слышишь! Мало того что ты рисковала быть отравленной вместе с Вельгуновым – тебя могли пристрелить заодно с Либихом. Организация, стоящая за этими убийствами, очень могущественна.
– Что же это, по-твоему, за организация?
– Не догадываешься? Кто может заниматься устранением опасных политических заговорщиков? Кто по долгу службы занимается охраной монархических порядков в России?
– Третье Отделение? – Анита отодвинула розетку с недоеденным вареньем, лицо ее выражало сомнение. – С каких это пор они переняли разбойничьи методы?
– Ты наивна, – сказал Максимов. – Когда речь заходит о свержении императора, не до выбора средств. Я уверен, что и Вельгунова, и всех остальных прикончили агенты Третьего Отделения. А с ними, как ты знаешь, шутки плохи. Поэтому прошу тебя: не вмешивайся больше в это дело. Предоставь Ранке разбираться самому – в конце концов, это его работа.
Анита сдавила пальцами виски и упрямо замотала головой.
– Нет! Не получается.
– Что не получается?
– Убили Либиха, Вельгунова, Володина… Почему же до сих пор жива мадемуазель Бланшар? Ведь она, если верить Либиху, играла среди заговорщиков главную роль.
– Ее тоже хотели убить, однако покушение сорвалось. Агент промазал…
– Алекс! – Анита сердито хлопнула ладонями по скатерти. – Никакого покушения не было. Я сидела рядом, я видела… Происшествие в «Ореховом дереве» – чистейший спектакль. Агент… или кто бы он ни был, нарочно стрелял мимо. Только знала ли об этом сама мадемуазель Бланшар – вот вопрос.
– Где она сейчас?
– Ни в особняке Либиха, ни в гостинице ее нет. Где-то прячется – наверняка у нее в Берлине много знакомых.
Максимов завозился на стуле. Версия, казавшаяся ему единственно верной, дала трещину. Однако он не спешил от нее отказываться.
– Даже у опытных агентов случаются проколы. Этот парень в «Ореховом дереве» действительно мог промазать… Кстати, как он выглядел? Не был ли он похож на нашего неуловимого англичанина в котелке?
– Ничуть. Волосы и бакенбарды, вероятнее всего, фальшивые, но даже с учетом грима он все равно не мог быть тем англичанином. Англичанин гораздо выше и уже в плечах. Нет… Скорее, он был похож на… Впрочем, что за чушь!
Анита не стала договаривать и умолкла, занявшись сосредоточенным разглядыванием земляничных ягод на дне розетки. Максимов встал, подошел к окну.
– И все же ключевая фигура во всем этом клубке – англичанин. Ты видела его в Аллее тополей, когда убили испанца. Он бродил рядом с «Ореховым деревом», когда стреляли в мадемуазель Бланшар. Он привел домой Вейса, после чего Вейс был найден мертвым. Наконец, он стал последним посетителем Володина. Если это не бесплотный ангел смерти, значит, это убийца. Стольких совпадений подряд быть не может.
Анита к этому утверждению супруга отнеслась с прежним недоверием.
– Начнем с того, что английский котелок может надеть кто угодно, сейчас это весьма распространенная мужская мода. Почему ты решил, что он англичанин?
– А как же предсмертные слова Либиха? Он просил тебя передать полиции, чтобы нашли и арестовали англичанина. Или он бредил?
– Нет, он не бредил. – Анита раздраженно перевернула свою чашку с остатками чая вверх дном, и на скатерти растеклась темная лужица. – Возможно, он тоже был введен в заблуждение котелком… Хотя ты прав: для удобства будем именовать человека в котелке Англичанином.
– Ты рассказала о нем Ранке?
– Само собой. Полиция уже ищет его, но, боюсь, это окажется слишком сложной задачей. Представляешь, сколько в Берлине мужчин, носящих английские котелки и черные пальто? И потом – любой маскарад очень легко сменить.
– Тем не менее это единственная возможность добраться до истины. Если Ранке найдет Англичанина, он выйдет на убийцу. Или убийц.
– Не знаю, не знаю, – с кислым лицом проговорила Анита. – Англичанин может пребывать в таком же неведении, как и мы с тобой.
– Нелли, не фантазируй! – Максимов начал злиться. – По части осведомленности он заткнет за пояс всю здешнюю полицию. Вспомни, как он выследил Веронику.
– Вероника любит нагонять страху, ты же ее знаешь… Мне, конечно, хотелось бы встретиться с этим человеком и поговорить tete-a-tete, но гораздо интереснее было бы вызвать на разговор мадемуазель Бланшар. Она-то уж точно знает много.
– Сперва найди ее, – буркнул Максимов, ужасно недовольный тем, что все его стройные предположения оказались отвергнутыми. – Если она и впрямь напугана до смерти, то в Берлине ее искать бесполезно. Затеряться в Европе проще, нежели в пределах города, пусть даже такого крупного.
