Заявление было безоговорочным, Максимову пришлось подчиниться. Он вздохнул, прицепил к поясу свой старый, видавший виды пистолет и стал надевать пальто. Анита собралась меньше чем за четверть часа – так быстро, как никогда раньше. Веронике было велено купить к обеду зелени и приготовить к возвращению господ «что-нибудь наше, русское» (выражение Максимова). Засим господа вышли из дома, рассчитывая вернуться часа через пол-тора.
Трясясь на извозчике, они размышляли каждый о своем. Максимов, невнимательно глядя по сторонам, думал о завтрашнем поединке Горди Хаффмана с чемпионом Берлина Эрихом Клозе, а все помыслы Аниты были сосредоточены на Югендвайе. Удалось ли подручным Ранке обезвредить профессионала? Скоро станет ясно. Скоро…
Ранке сидел у себя, удрученный и расстроенный. По его виду Анита сразу определила: операция закончилась неудачей.
– Вы прозевали его?
– Это невозможно! – Ранке возмущенно мотнул головой, точно его обвинили в чем-то постыдном. – Я отрядил для его поимки две сотни агентов, среди которых ни одного новичка. Все люди со стажем, у них за плечами десятки подобных операций. Они не могли его упустить!
– Они находились в Аллее до конца обряда?
– Да. Отчет мне принесли всего полчаса тому назад, а обряд завершился в полдень. В Аллее тополей собралось около двух тысяч человек. Мои агенты рассредоточились в толпе, наблюдали за всеми, кто вызывал подозрение… Пятерых, у которых имелись при себе сумки больших размеров, незаметно для остальных вывели и обыскали. Ничего не обнаружили. Обряд прошел спокойно, без каких-либо происшествий.
Сказать, что Анита испытала разочарование, – значит, ничего не сказать.
– Вы уверены, что не спугнули его?
– Мадам, не держите меня за неумеху, – недовольно промолвил Ранке. – Я устроил на своем веку немало облав и задержал сотни опасных преступников. Поверьте, я знаю, как это делается. Готов биться об заклад: никаких террористов с бомбами в Аллее тополей сегодня утром не было. Либо ваш осведомитель что-то напутал, либо…
– Либо что?
– Либо вас сознательно ввели в заблуждение.
Анита представила себе серьезное, озабоченное лицо Владимира Сергеевича. С таким лицом – врать?
– Аллею обыскали?
– Как только обряд закончился и люди разошлись, ее прочесали всю, от края до края. Никаких посторонних предметов.
Анита переглянулась с Максимовым. Тот смущенно пожал плечами, словно в том, что операция сорвалась, была его вина.
– Я всерьез начинаю думать, мадам, что мое с вами общение вредит следствию, – проговорил Ранке раздраженно. – Мы не продвинулись ни на шаг, зато собрали обильный урожай трупов.
– По-вашему, я работаю на террористов? – вспылила Анита.
– Я этого не сказал. Однако наши доверительные беседы идут вразрез с принятыми в полиции порядками. Обстоятельствами расследования любых преступлений запрещено делиться с посторонними лицами. Мне не следовало забывать об этом.
На Фридрихштрассе Анита возвращалась в подавленном настроении. Максимов пытался ее утешить, но безуспешно.
– Ранке прав, – уныло произнесла она. – Я пошла на поводу у Самарского. Где гарантия, что его не подослала ко мне та же мадемуазель Бланшар?
– И после она явилась, чтобы тебя застрелить?
– Возможно, она и не собиралась этого делать. Очередное представление… Мадемуазель – великолепная выдумщица. Она придумывает изощренные сюжетные ходы для своих романов. Почему бы ей не попробовать применить сочинительские таланты на практике? Я запуталась, Алекс, совсем запуталась…
– Не грусти, Нелли. – Максимов снял с нее шляпку и погладил по голове. – Ты слишком увлеклась, тебе надо развеяться. Пойдешь завтра со мной? Хаффман против Клозе. Такого ты никогда не видела!
В любой другой ситуации Анита отвергла бы это предложение без раздумий, но сейчас на душе было так муторно и тоскливо, что она готова была согласиться на что угодно. Бокс так бокс. Это лучше, чем безделье, сопряженное с томительными думами, от которых все равно нет никакого прока.
Экипаж свернул на Фридрихштрассе и, проехав немного, остановился у крыльца. Максимов стал шарить по карманам в поисках денег, чтобы расплатиться с извозчиком. Анита взялась за ручку дверцы, собираясь выйти, но дверца распахнулась сама. Снаружи, на утоптанном снегу, стоял молодцеватый джентльмен в круглых очках, широком одеянии с пелеринами и слегка сдвинутом набок шерстяном берете. Он походил на романтического героя, объединившего в себе черты персонажей Шекспира, Байрона и Пушкина.
– Dios mio! – вскричала Анита, приглядевшись. – Владимир Сергеевич?
Самарский галантно подал ей руку и помог спуститься.
– Как вам мой маскарад?
– Magnifico! Из лондонского денди вы превратились в итало-француза.
– Я же говорил вам, что не боюсь полиции. Пускай себе ищут сутулого англичанина в котелке… Кстати, вместе с внешностью я сменил и фамилию. Для здешней публики я теперь Роберто Скьявелли, художник из Милана. Приехал в Берлин, чтобы сделать несколько этюдов Унтер-ден-Линден для своей будущей серии «Улицы великих городов».
– Вы еще и рисуете?
– Я делаю вид, что рисую. Этого достаточно.
Максимов расплатился с извозчиком и отпустил экипаж восвояси.
– Алекс, – сказала Анита, упреждая вопросы, – познакомься, это Владимир Сергеевич.
Она ничего больше не добавила, решив в обществе этого непонятного человека вести себя как можно сдержаннее. Максимов молча пожал Самарскому руку. Возникла неловкая пауза, никто не торопился продолжить разговор. Наконец Анита вспомнила о гостеприимстве.
– Не зайдете ли к нам, Владимир Сергеевич? На улице нежарко.
Приглашение не отличалось настойчивостью, и Самарский это, безусловно, заметил. Он поправил берет, делавший его похожим на достигшего средних лет Ромео, и промолвил:
– Признайтесь, Анна Сергеевна, вы на меня сильно обижены? Вы считаете меня лгуном или, того хуже, пособником мадемуазель Бланшар?
– Я не имею представления о том, кто вы такой на самом деле, – насупилась Анита. – По вашей милости Ранке записал меня в обманщицы.
– Это он сгоряча, не придавайте значения. Обида Ранке – пустяк по сравнению с тем, что может произойти в Берлине в ближайшие дни.
– Никаких террористов с бомбами в Аллее тополей не обнаружили. Полиция сбилась с ног, но время было потрачено впустую.
– Счастье, что все обошлось. Можете не рассказывать: я сам был сегодня в Пренцлауерберге, отстоял в Аллее весь обряд до самого конца. Агенты Ранке проявили похвальное рвение: у меня был с собой чемоданчик с красками, и меня аккуратно, под локоть, вывели из толпы, отвели в карету без опознавательных знаков, скромно стоявшую сбоку, и там дотошным образом обыскали. Правда, настоящий преступник, особенно если он действительно профессионал, мог это заметить и скрыться. Тем не менее к полицейским претензий нет – они сделали все, что было в их силах.
