— Нравится, да? Я тоже, когда увидел, чуть на задницу не свалился! Правда, она была в худшем состоянии, я уже подрихтовал, железо почистил немного…
— Даже не хочу представлять себе худшее состояние, — пробормотала я, садясь на старомодное сиденье, покрытое слегка потрёпанным малиновым велюром в дырочки. Моё чувство прекрасного сразу упало в обморок от этого цвета, а в животе зашевелилась ещё не переваренная булочка, которую я съела, выйдя из банка. Костик плюхнулся на водительское сиденье, с треском захлопнув мою дверцу, и любовно погладил ладонями руль:
— Ну как?
— Хорошая машина, — вежливо соврала я, поспешно пристёгиваясь.
— Отличная да! Это же Ниссан Скайлайн, представляешь себе, да?
— Ну… примерно, да. Только меня мучают сомнения… Она же старше меня?
Костик рассмеялся, заводя свой рыдван, и подтвердил:
— Восемьдесят четвёртый год! Тогда делали машины на десятилетия! Она ещё наших детей покатает!
— Нет уж, на этой машине я своих детей возить не буду, — машинально отказалась, а Костик не стал спорить:
— Как скажешь, продам эту и куплю поновее!
Господи, он что, уже собрался заводить со мной детей? Быстрый какой. Я вот, например даже не помню его фамилии, а вдруг он какой-нибудь Пупкин? Я категорически не согласна выходить замуж и становиться Пупкиной! И вообще… Что за мысли? Ника, окстись! Костик просто вежливый сосед, который решил меня подвезти домой. Букет… Ну мало ли, откуда у него букет.
В салоне воняло. Этот самый парфюм хозяина машины, плюс запах старого велюра, плюс отдушка с ванилью… Чувствую, никуда я не доеду, придётся выскакивать, блевать и бежать на метро. Я мужественно поискала глазами кнопку стеклоподъёмника и, не найдя, попросила:
— Открой окно, пожалуйста.
Костик с воодушевлением тыкнул в кнопку на приборной панели:
— Кстати, да, тут электрические стеклоподъёмники и даже зеркала заднего вида электрические!
Я припала к щели опустившегося на три сантиметра окна, пытаясь надышаться, а Костик всё говорил, говорил, говорил, и его голос убаюкивал, и мои веки становились всё тяжелее. Нет, нельзя уснуть в машине, это будет выглядеть глупо! Я встряхнулась, как собака под дождём, вдохнула глубоко, абстрагируясь от рассказа о машине, но не сработало.
— …кондиционер родной, представь себе, я его только один раз заправлял, работает, как будто вчера поставили! А вот это воздухоочиститель, и тоже работает, только я не знаю, что он там очищает…
Так, понятно… Надо думать о своём, тогда есть шанс не заснуть. Потому что больше о машине я знать ничего не хочу. И так потряхивает на люках, а на поворотах повизгивает непонятно чем. Очень надеюсь, что не тормозами…
Девочки-модели просили аванс. Завтра рассчитать надо и подать реестр в банк, а то сроки пройдут. И на большом складе надо всё-таки закончить инвентаризацию, непорядок, я этого терпеть не могу… Интересно, что у нас сегодня на ужин? Если мама ещё не приготовила, может, уговорить её на лазанью? Я бы сейчас заточила мамину лазанью… Целиком!
— Ника!
— Что? — я очнулась от мыслей, пытаясь вспомнить, о чём говорил Костик. А тот покачал головой снисходительно:
— Ты настоящая женщина — всё время витаешь в облаках. Я говорю, может быть, посидим где-нибудь, выпьем винишка?
Предложение мне совсем не понравилось. Нет, конечно, до встречи с Ильёй я, наверное, приняла бы его с удовольствием, но после «9000 метров» и малинового сока под плескавицу уже не хотелось никаких ресторанов с никакими парнями… Но отказать просто так мне показалось слишком грубым. Поэтому мой ответ был банален и скучен:
— Нет, извини, я очень устала. Мне хочется только домой.
— Ник, детское время же!
— Извини, пожалуйста, правда устала…
Постаравшись вложить в голос как можно больше убедительности, я даже вздохнула. Костик не стал настаивать:
— Ладно, всё равно завтра увидимся.
— Да?
— Да. Меня твоя мама пригласила на ужин, так что завтра ничего не планируй.
— Завтра? Ой, у меня завтра много дел, я даже не знаю, во сколько смогу уйти с работы!
— Нет уж, никакой работы! Завтра выходишь ровно в шесть. Небось и за переработку тебе не платят?
— Не платят, — пробормотала я. — Но, если я не успеваю, это значит, что я плохо организовала свою работу.
— Глупости, Никуша, я тебя научу, как надо делать. Значит, договорились? Я встречу тебя завтра в шесть у дверей. Всё, мы приехали. Пригласишь меня на чай?
Что ж ты такой липучий-то, Костик? Как от тебя отвязаться? Да и неудобно как-то… Всё же подвёз…
Я со вздохом кивнула:
— На чай приглашу, но только на чай. Да и маму я не предупредила…
— Ничего, твоя мама будет рада меня видеть.
И самоуверенный ко всему прочему. И так сильно воняет парфюмом, что меня тошнит рядом с ним. Что бы такого придумать, чтобы Костик не припёрся завтра на ужин? Может, испортить плиту?
Глава 8. Аудиторский показ
В пятницу грянул гром и разверзлись хляби небесные. Причём в самом прямом смысле этого выражения. Дождик шёл сильный, упругий и весьма себе холодный. От метро я бежала, потому что господь, когда при рождении раздавал здравый смысл, меня отчего-то обделил. И ведь давно собиралась купить новый зонтик вместо сдохшего старого, но всё время забывала. Вскочила в два прыжка на крыльцо бывшего дома Достоевского и юркнула в закрывающуюся за кем-то дверь. Ну, и чтоб жизнь сказкой не казалась, разумеется, налетела на чью-то замешкавшуюся спину, оставив на пиджаке сочные мокрые кляксы от моей сочной мокрой персоны.
Увидев, в кого попала, шарахнулась в сторону, но Илья молниеносно схватил меня за руку:
— Ника, это становится уже традицией? Опять кофе?
— Н-нет, — проблеяла я. — Всего лишь дождь… Простите…
— Ты Водолей или Рыбы?
Он смеялся, глядя, как я трясу головой, и даже не пытался защититься от брызг.
— Я Лев, — с достоинством сообщила я, отобрав у него руку. Принялась копаться в сумке в поисках пропуска, а Илья пробормотал:
— Странно, тебя так любит вода…
Я вскинула подбородок, но вслед за мной в здание вошла пара пожилых людей, и тут мой босс нацепил на лицо официальную маску, поманил меня рукой:
— Ника, знакомьтесь, это Дмитрий Авдеевич и Любовь Захаровна Осины, аудиторы с большим стажем работы. Сегодня они начнут проверку, прошу предоставить им все возможности для этого.
— Хорошо, — машинально ответила я, бросив оценивающий взгляд на аудиторов. Мужчина выглядел, как библиотекарь советских времён: низенький, квадратненький, с блестящей лысиной в окантовке седого нимба, упакованный в какие-то ужасные широкие брюки и в вязаную безрукавку поверх серой рубашки. Зато женщина сразу напомнила мне актрису из фильма «Бедная Саша»: маленькая, с элегантными кудряшками, крашеными в неброский рыжий, с безупречными манерами и с очками на самом кончике носа. Поверх этих очков она осмотрела меня с головы до ног и вежливо попросила:
