Последняя работ Кирби — первая пластинка, которую он издал под своим собственным именем, Джеймс Лиланд Кирби. «Sadly,The Future Is Not What It Was» - опус-магнум, уместившийся на трёх компакт-дисках, в которых фирменные расщеплённые на атомы звуки сочетаются с пианинными аккордами в стиле Гарольда Бадда и Эрика Сати (это первый раз в его дискографии, когда Джеймс собственноручно играет музыку на музыкальном инструменте, а не в компьютерной программе). «Возможно, это был двухтысячный год, — рассказывал Кирби в одном из интервью. - Тот год для нас был символом будущего. Мы ожидали чего-то значимого от этого рубежа. Но, когда он наступил, всё было по-прежнему, за исключением того, что у нас больше не было двухтысячного года, в который мы могли бы смотреть с надеждой. Это, может быть, было просто похмельным синдромом после бурного тысячелетия, новому поколения просто надо подождать, пока его симптомы пройдут».
довательно, а одновременно. Почти все наиболее удачные мэ-шапы работали на контрасте и за счёт внутреннего конфликта. Это комбинация огня и льда, как охарактеризовал её Richard X (он же Girls on Top): «We Don’t Give a Damn About Our Friends» соединяет в себе горячий суперсексуальный голос из песни Адины Говард «Freak Like Ме» с холодными, как ледник, печальными синтезаторными звуками из классики синт-попа «Are ,,Friends“ Electric?» Гэри Ньюмана. В итоге на ваших глазах разгорается схватка инди-музыки и популярного ширпотреба (в композиции коллектива The Freelance Hellraiser «А Stroke of Genius» слиты воедино песня «Hard to Explain» группы The Strokes и хит Кристины Агилеры «Genie in a Bottle»). Стычка между каноническим роком и хип-хопом — особо излюбленный сюжет. 2 Many DJs сталкивали лбами Salt-N-Pepa и The Stooges, a Dangermouse обошёл всех на повороте, скрестив «The White Album» The Beatles и «The Black Album» Jay Z и получив на выходе «The Grey Album».
ЗАВТРА
Большинство мэшапов работают по принципу суперпозиции. Например, ведущий вокал одной песни наложен поверх мелодии или аранжировки другой. Крайне редко встречаются композиции, созданные по принципу коллажа, в котором просматривается «вертикаль»: песни нарезаются на равные части, а затем соединяются в цепь (голова собаки на туловище цыплёнка) так, что один сегмент переходит в другой, при этом каждый из них по отдельности остаётся в своём первозданном виде. Наиболее известный пример такой техники, пожалуй, незабываемый коллаж Osymyso «Intro Inspection» — двенадцатиминутный марафон вступительных партий из сотен известных поп-песен от «The Message» до «Love Cats», от Синатры до Spice Girls. Но, как и с любой формой попурри, удовольствие в данном случае доставляет только ощущение своего знания или всезнания: послушайте «Intro Inspection», и на вашем лице начнёт появляться улыбка, по мере того как вы будете узнавать и удивляться, что знаете каждый отрывок этой композиции.
Огромная разница между продюсерами, которые конструируют мэшапы, и их ближайшими соратниками, среди которых Люк Вайберт и The Avalanches, заключается в том, что послед-
ние работают в основном с малоизвестной и часто недооценённой музыкой (находки среди развалов уценённых пластинок, архивные записи, редкий джаз вроде семплов из композиций Нила Ардли, которые искромётно проскальзывают в песне «Since I Left You»). В то время как мэшап — это работа с общеизвестными поп-хитами, песнями, которые вы любили или, по крайней мере, обязательно должны узнать. При таком подходе музыка не приобретает никакой добавочной стоимости, самое большее, на что можно рассчитывать, — увеличение количества, но никак не качества. Единственная ценность в данном случает носит исключительно концептуальный характер: остроумное сопоставление несовместимого, которое заставляет музыкантов из совершенно разных слоёв культурной жизни общаться друг с другом. Таким образом, мэшап даже в качестве шутки имеет свой срок годности.
ПРИЗРАКИ ГРЯДУЩЕГО ПРОШЛОГО
Люди наполнили феномен мэшапа всеми видами интерпретации, в основном опираясь на идеи панк-культуры: потребители популярной культуры овладели техникой и теперь создают её сами, давая тем самым отпор индустрии; или рвотный рефлекс, отрыжка всей скормленной нам поп-музыкой. Но на самом деле всё это больше походит на псевдотворчество, в основе которого лежит смесь мягкой непочтительности и банального идолопоклонничества: это наши любимые песни, давайте удвоим наше удовольствие, наложив одну на другую.
Кульминацией развития мэшапа стало выступление Кайли Миноуг на церемонии вручения ежегодной премии Brit Awards, прошедшей в 2002 году: певица исполнила свой монструозный хит «Can’t Get You Out of My Head» под музыку «Blue Monday» группы New Order. Этот феномен помог кое-кому сделать неплохую карьеру: Richard X стал британским хитмейкером, а тот самый коллаж из музыки Гэри Ньюмена и голоса Адины Говард был «перепет» группой Sugababes и попал на первое место в британском чарте. Dangermouse стал весьма уважаемым продюсером, работал с Беком и супергруппой Дэймона Албарна The Good, the Bad and the Queen, а также добился большого успеха со своей собственной группой Gnarls Barkley. Но в целом эта диковинная забава сошла I ia нет уже к середине нулевых. Только для того, чтобы, как пло-
хо переваренный ужин, вернуться в 2008 году под возбуждённые возгласы музыкальных критиков. Girl Talk (он же DJ Greg Gillis) вывел изголодавшуюся толпу на новый уровень восприятия этого феномена. Сочетая в своих выступлениях изрядные технические навыки и бешеную энергетику, он быстро покорил студенческий контингент американских колледжей. Бурные восторги по поводу Girl Talk трудно объяснить чем-то, кроме амнезии. В своей рецензии на композиции Гр ил л а, каждая из которых могла состоять из огрызков двадцати, а то и более узнаваемых песен, Шон Феннеси писал: «Удивительно, что никто не пришёл к этой идее раньше». Надо отметить, что прецедентов было море. Начиная с хип-хоп-коллажей, которые ещё в начале восьмидесятых конструировал Steinski (его опусы были впоследствии переизданы звукозаписывающей компанией Illegal Art, принадлежащей Girl Talk), и работ многих героев этой главы, от Джона Освальда до DJ Shadow. Позже был Норман Кук, который почти за десять лет до появления его самого известного альтер эго Fatboy Slim шинковал музыку на манер Steinski. В то время он ещё был в составе инди-поп-группы The Housemartins, а самостоятельно работал под псевдонимом DJ Mega-Mix. Позже он организовал группу Beats International, завоевавшую первое место в национальном чарте с песней, в которой вместе сошлись «Just Be Good to Me» The SOS Band и «Guns of Brixton» группы The Clash.
ЗАВТРА
«Новым» в работе Girl Talk было только количество украденных элементов в минуту и техническая стройность, с которой все эти, казалось бы, несовместимые ритмы и мелодии сливались воедино благодаря неограниченным возможностям программного обеспечения. Типичная последовательность выглядела примерно так: «Woo Hah!! Got You All in Check» Busta Rhymes переходит в «Everything Little Thing She Does Is Magic» The Police, затем в «Неге Comes the Hotstepper» Ini Kamoze, затем в «Epic» группы Faith No More. Как и в случае с «Intro Inspection» Osymyso, здесь делалась ставка на сиюминутное замешательство («Что это? Я знаю!») и признание («Я люблю эту песню!»). Устроив возню вокруг многолетней истории рок-музыки, рэпа и ритм-н-блюза, Гиллис чествовал тупое, суетливое, сиюминутное удовольствие, которое предлагает поп-музыка
