рок-музыки с властями. Интересно, а чтобы организовать этот бунт снова, потребуется ли разрешение властей?
СЕЙЧАС
Я никогда не был свидетелем исторической реконструкции, всех этих исторических костюмов и дыма от пушечных выстрелов. Кажется абсолютно очевидным, что такая форма путешествия во времени не работает на всех уровнях — ты прекрасно понимаешь, что нет реальной смертельной опасности; ты знаешь, что должно произойти дальше. Это просто зрелище. Нет чувства опасности. В реальной истории участники битвы при Геттисберге не знали, что конфедераты в итоге проиграют войну. Так же и реальные свидетели «Concerto for Voice & Machinery» понятия не имели, что концерт превратится в настоящий хаос.
Несомненно, всё это в полной мере касается и реконструкции, выполненной Митчелл. «Невозможность абсолютно идентично воспроизвести концерт была очевидна», — объясняет она. То же самое говорили и другие кураторы реконструкций, например Род Диккинсон описал свою работу как «создание серии парадоксов <...> создание копии, которая никогда не будет в точности как оригинал, я занимаюсь невозможным занятием». Форсайт и Поллард часто рассказывают в интервью, что «ошибки очень важны в работе <...> копия никогда полностью не сравнится с оригиналом. В этом и есть суть нашей работы <...> настоящее искусство в каком-то смысле всегда — ошибка».
Общаясь с Митчелл, Форсайтом и Поллардом, я заметил, как они оживали, когда рассказывали не о трудностях проектов, а о нелёгком процессе поиска, о стремлении воссоздать все детали как можно точней. Для работы над «Rock *N’ Roll Suicide» Йэн и Джейн привлекли одного из модельеров, работавших с Боуи. Митчелл рассказывает: «Этот процесс заставляет тебя полностью погружаться в предмет... Это, возможно, самое идиотское занятие, которым я когда-либо занималась. У меня были сотни фотографий, большинство из которых были перефотографированы с экспонатов на выставках, и все они были разложены на полу, а я пыталась выстроить на их основе хоть какой-то нарратив».
Митчелл, Форсайт и Поллард были в первую очередь увлечены тем, как они работали над своими проектами. Но вот вопрос «зачем» остался не затронут в ходе наших бесед. Этот вопрос
Ф
я не нашел и когда начал изучать критические статьи на их работы, которые лишь убедили меня в том, что это было очень актуально и своевременно.
ПОП-КУЛЬТУРА ЗАЦИКЛИЛАСЬ НА САМОЙ СЕБЕ
Что не так с нашим временем, которое делает такие формы искусства не просто желанными, но и неизбежными? Как показано в этой главе, реконструкции обязаны и отчасти являются ответом на всеобъемлющий рост интереса к историческому наследию. Музеи, спектакли «ожившей истории», такие как воссозданные поселения и реконструкции значимых военных сражений, — всё это результат стремления сохранить культурные идеалы. Искусство реконструкции в итоге коснулось широкого спектра культурных особенностей: копирование всего и вся — от караоке до телешоу вроде «Stars» и «Their Eyes», в которых обыватели пародируют известных личностей; огромный (но для прессы оставшийся незамеченным) сегмент трибьют-групп; субкультура любительских пародийных скетчей на YouTube и, конечно же, невероятно популярные видеоигры Rock Band и Guitar Него. На более высоколобом уровне были такие концептуальные ремейки, как «Fenetre sur соиг» Пьера Юнга (постановка «Окна во двор» Хичкока, разыгранная в од-I юм из жилых районов Парижа) и покадровый ремейк «Психоза» Гаса Ван Сента. Бесконечный поток ремейков из Голливуда вносит свой существенный вклад в развитие культуры копирования и подражания. В специфическом контексте рок-культуры такие фильмы, как «Школа рока» и «Рокер», в комичной манере показывают рок-н-ролл как намеренно сформулированный вид бунта: с одной стороны, они высмеивают, а с другой - восхищаются этим феноменом. В первой картине учитель, которого играет Джек Блэк, учит детей ортодоксальным и каноническим жестам, обозначающим свободу. Это копия копии копии, но его примитивное понимание рок-музыки, которое он пытается донести до детей, не так уж и далеко от того, что -можно увидеть на концертных площадках по всему миру. Ио-чан Кугельберг прибегает к аналогии с реконструкцией исторических сражений, чтобы описать современные панк-группы, которые успешно выступают на площадках в CBGB, Masque в Лос-Анджелесе, Mabuhay в Сан-Франциско и лондонском 100
Club (тут нельзя забывать и про ветеранов панк-сцены, которые до сих пор в строю).
СЕЙЧАС
Несмотря на то что они являются больше продуктом сферы художественного искусства, нежели рок-культуры как таковой, реконструкции стали реакцией музыкального сообщества, изголодавшегося по настоящим взрывам, какими были в своё время панк- и рейв-движения. На первый взгляд кажется очевидным, что подобные культурные явления приближают нас к условиям, в которых зарождались культурные революции. Но, с другой стороны, слушая рассуждения авторов о том, что их искусство рождается из неудач и ошибок, складывается мнение, что сама по себе форма такого самовыражения вселяет в людей чувство неуверенности в своих силах, бессилия перед событием. Событие — термин, который философ Ален Бадью использовал для описания драматических моментов в истории, разрывов, которые позволяли появляться чему-то новому. Событие может иметь политический подтекст (всевозможные революции, события мая 1968 года) или быть научным или культурным скачком (додекафония Шёнберга), но в любом случае событие делит время на «До» и «После», открывая дорогу в будущее, которое обещает быть совершенно непохожим на прошлое.
Реконструкция одновременно расширяет и затормаживает развитие искусства перформанса, объектом которого по определению является событие. Перформанс всегда черпает темы из настоящего. Его обязательными компонентами являются личное присутствие художника, физическое местоположение и продолжительность. Перформанс — это опыт, который необходимо переживать от начала и до конца. Сила искусства перформанса в его эфемерности: его нельзя воспроизвести, он не может быть предметом коллекционирования и находиться в свободном обороте на рынке, и любое случайное свидетельство этого события не может заменить или передать его дух. Реконструкции — это бледная тень искусства перформанса. Сама их суть не позволяет зрителю получить полный эффект присутствия и погружённости в событие.
Главное достоинство искусства перформанса в том, что оно всегда происходит в реальном времени, а в случае с реконструк-
циями — время выпадает из механизма. Как писал Томас Маккарти: «Реконструкции сами уничтожают свой продукт <...> с одной стороны, ты что-то делаешь, но с другой — это не твой труд. Это цитата — отсылка к событию, которым сама реконструкция не является». Неважно, сколько сил будет направлено на развитие реконструкций, — эта форма искусства обречена быть бессмысленной тенью, карикатурой на оригинал. Но реконструкции выполняют довольно важную функцию, и в этом их главная сила — напоминать людям, что события ещё возможны в будущем, потому что они уже случались в прошлом.
ПОП-КУЛЬТУРА ЗАЦИКЛИЛАСЬ НА САМОЙ СЕБЕ
ГЛАВА 2
ВСПОМНИТЬ ВСЁ
Музыка и память в эпоху YouTube
Иногда мне кажется, что наша культура стала жертвой синдрома Криса Фарли — это имя одновременно и персонажа телешоу «Субботним вечером в прямом эфире», и ныне покойного комедийного киноактёра. Молодой человек, который вёл трансляцию кабельного телешоу прямо из своей гостиной, «Крис Фарли» был настоящим счастливчиком: ему довелось брать интервью у самых знаменитых культурных деятелей (имеются в виду гости «Субботним вечером в прямом эфире»). Обычный его скетч заключался в том, что какая-нибудь звезда, вроде Пола Маккартни, сидит у него на диване, а он — «молодой непрофессиональный интервьюер», волнуясь и заливая всё реками пота, задаёт свои бессмысленные вопросы, неизменно начиная со слов: «Эта, помнишь...» В упомянутом эпизоде с Полом это выглядело примерно так: «Эта, Пол, помнишь... ну эта, помнишь... “Eleanor Rigby”? На что Макки, со следами едва уловимого недоумения на лице, спокойно отвечал: «Разумеется, Крис, я помню “Eleanor Rigby”». После чего Фарли выдавал какую-нибудь нелепость вроде: «Пушо, эта... это было так... клёво», затем, словно осознав свою собственную нелепость, кричал: «Идиот, ИДИОТ». Но затем продолжал в том же духе. Все эти пресловутые телепередачи вроде «I Love the...» — хронические симптомы «синдрома Криса Фарли». Большинство его гостей едва ли вели себя умнее, повторяя банальные заученные фразы, цитируя тексты песен, выдавая рекламные слоганы или, на крайний случай, нечто аналогичное «Это было так... клёво». A YouTube как юо
