Большинство коллекционеров в глубине души догадываются, что количество — главный враг качества. В том смысле, что чем больше ты приобретаешь, тем меньше времени ты можешь уделить каждому отдельному музыкальному произведению. Мой друг, блогер, а ныне музыкант и коллекционер, Мэтью Ингрэм однажды сказал: «Если кто-то намерен слушать все пластинки из своей коллекции, то ему их не нужно слишком много». Легко представить, что, когда размер коллекции стремится к бесконечности, желание слушать музыку сокращается до минимума.
Желание делиться с кем-то находками иногда подчиняется такому же закону. Вот выдержка из блога, которая показалась мне весьма занимательной:
«Я больше не читаю блоги, они изжили себя. Я удалил 4000 [гигабайт] музыки, накопленной на моём жёстком диске, и ничего не потерял. Судорожно скачивая всё, что попадается под руку, вы занимаетесь бессмысленным делом. Остановитесь, бросьте это. Подумайте и задайте себе вопрос: „Сколько раз я послушаю альбом, который собираюсь сейчас скачать?“ Просто пропустите его. Купите кассету вместо этого, осязаемый предмет в разы интересней, чем штабеля МРЗ-файлов на жёстком диске вашего компьютера. Купите кассету. Купите
пластинку. Да хрен с ним, хотя бы диск купите. Веселитесь.
затерянный в бардаке
Это не прощание, это шаг на пути к чему-то стоящему. К настоящим ценностям. Понимаете?»
Этот парень снова появился на горизонте спустя несколько месяцев, остервенело выкладывая новую музыку, как и раньше, ради совершенно незнакомых ему людей.
ИСТЕРИЯ
бытует мнение, что хронические блогоманы зависимы от закачек, как игроманы, не вылезающие из Лас-Вегаса и Атлантик-Сити, и привыкают к постоянно повторяющимся действиям (жать кнопку мыши, перетаскивать файлы из одного окна в другое, печатать названия и информацию), подобно лабораторным крысам, бегающим раз за разом за очередной порцией кокаина. Истерия — так я называю эту острую форму нетерпеливой регистрации происходящих вокруг культурных событий. Истерия — это неврологический пульс сетевой жизни. Я не вижу выхода из этой ситуации, кроме как уйти в монахи или I к'реехать в деревню без интернета. Потому что единственное,
> гго может разорвать связь с интернетом, — отречение от городского уклада жизни.
Я остановился на слове «истерия» после того, как увидел рекламу iTunes по телевизору, и этого было вполне достаточно. Меня очаровали визуальные образы: небоскрёбы и жилые кварталы сами собой возводились из обложек музыкальных альбомов прямо на глазах. А вскоре я обнаружил (разумеется, с помощью интернета, а как иначе?), что название рекламного агентства, снявшего этот ролик, «Frantic City», то есть, убрав одну букву «с» из этого словосочетания, получаем истерию (franticity). В рекламе дома, построенные из музыки, рушились словно карточные домики и разливались ослепительными потоками аудиовизуальных данных, которые устремлялись прямо в iPod. Сопро-нождала это всё песня «Cubicle» группы Rinogerose, цифровой гаражный панк с припевом «Ты проводишь всё своё время в маменькой коробке, в коробке». Подтекст такой, что iTunes подарит
вам дивный мир прослушивания вне замкнутых пространств, совершенно новую мультивселенную без предрассудков и предубеждений.
СЕЙЧАС
«Город звука» — основополагающая метафора в книге Пола Морли «Words and Music: A History of Pop in the Shape of a City», вышедшей в 2003 году, предметом которой является поп-музыка нашего времени. «Words and Music» — это воображаемое путешествие Морли и Кайли Миноуг по шоссе туда, что автор называет «столицей удовольствия» и «городом информации из стекла и бетона». Сверкающий мегаполис, описанный Морли, определённо не то место, которое я хотел бы посетить: невероятно огромный, стерильно сверкающий музыкальный магазин, внешне напоминающий iPod. Не уверен, что слово iPod фигурирует в книге, но в одном месте Морли описывает место, в которое они с Миноуг едут, как «город списков», а это, в об-щем-то, говорит о том, что когда он писал книгу в 2002 году, то уже держал в уме этот гаджет, хотя тогда iPod был ещё далеко не самым популярным электронным устройством (продажи iPod по-настоящему начали расти только в 2005 году). В любом случае, «Words and Music» могла бы стать своего рода «Капиталом» для музыки и звукозаписывающей индустрии в эпоху MP3 и iPod, пояснительной схемой к реальности нового тысячелетия, в котором царят немыслимое изобилие и полностью открытый доступ ко всему. Город, в котором, если процитировать «Манифест коммунистической партии» «всё сословное и застойное исчезает». Музыка стала несущественной не только из-за того, что она лишилась материальной оболочки и стала двоичным кодом, но и потому, что все «субстанции», с которыми музыкальные критики и фанаты ассоциировали рок- и поп-музыку (в смысле связи музыки с конкретным социально-культурным контекстом), теперь просто испарились.
Там и тут Морли, противореча самому себе в отношении к этой утопии/антиутопии свободно плавающих данных, пишет: «Беспочвенное существование между раем и адом, где желания могут быть удовлетворены немедленно, где удовольствие может быть постоянным... где наши жизни управляются удалёнными компаниями с помощью удалённого контроля над
нашими потребностями и желаниями». Но, с другой стороны, гон повествования в «Words and Music» на удивление близок к риторике ранних изданий Mondo 2000 или Wired на пике технологического бума — публицистика, которая граничит с капиталистическим мистицизмом. В качестве отличного примера можно привести статьи главного редактора Wired Стивена Леви, писавшего оды боссу Apple Стиву Джобсу (который «выстраивает свой бренд подобно тому, как Микеланджело расписывал капеллы») и iPod Nano («он так прекрасен, что кажется, будто его занесло к нам из внеземных цивилизаций»). Воображение Морли рисовало город, в котором «доступно всё, что когда-либо было создано, всё разом, всё рядом с нами» — это фактически концепция Вселенской Библиотеки (также известной под названием Небесный Музыкальный Автомат), озвученная одним из основателей журнала Wired Кевином Келли в 2004 году в статье для New York Times. Это обширная культурная база тайных, содержащая каждую когда-либо написанную книгу или журнальную статью, на всех языках, а также абсолютно все фильмы, телепрограммы, культурные артефакты, накопленные и всё время существования человечества. Келли пошёл дальше и представил формат универсальной библиотеки, небольшого устройства размером с iPod, которое каждый может брать с coin >й куда угодно. Конечно, спустя семь лет после выхода статьи, < развитием Wi-Fi и мобильной телефонии, эта идея омни-библиотеки кажется устаревшей — смартфоны и планшеты noil юляют получать доступ к интернету в любое время. Миссия (издателей Google — поместить всё, когда-либо написанное, в облачное сетевое пространство, на карту не только физиче-( кой реальности (Google Earth), но и каждого квадратного дюйма культурной реальности, на кончики наших пальцев.
ЗАТЕРЯННЫЙ В БАРДАКЕ
ПАМЯТЬ ПЕРЕПОЛНЕНА
I') 1989 году, подводя итоги десятилетия, публицист журнала Musician Билл Флэнэган сделал вывод, что главной отличительной особенностью восьмидесятых стало то, что «музыкальные тренды теперь в большей степени определяются формой пред-
