«Прямо сейчас ощущаю полный контроль, крепко держась за руль», — ликует Джонс. Он упивается всеми удобствами, которые только может предложить iPod, в том числе возможностью "исправлять» альбомы, удаляя неудачные композиции (даже альбомы The Beatles, из которых он убрал все песни Ринго) и меняя последовательность песен. Он восторгается возможностью видеть, сколько секунд прошло с начала песни и сколько ещё предстоит прослушать. Эта опция не только отменяет позможность «затеряться в звуке», потерять чувство времени и процессе прослушивания, но и коварным образом стимулиру-(а слушателя перейти к следующей композиции, не дожидаясь югического завершения трека. В этом снова проявляется извращенная логика истерии — всегда «следующий, следующий, следующий». В обоих случаях (корректировка альбомов и позыв пропустить песню) мы наблюдаем проявление в потребителе одной свойственной артистам и искусствоведам черты: вместо
того чтобы быть опытом, который вы переживаете на себе, музыка становится для вас чем-то прикладным.
СЕЙЧАС
Самое пугающее в «iPod, Therefore I Am» — это подспудное ощущение того, что Джонс испытывает непреодолимое желание, чтобы всё, о чём он пишет, воплотилось в жизнь. Перспектива культурной ненасытности, которая так восхищает автора, уводит его взгляд от главной проблемы — от перспективы музыкального коллапса (маленькая белая коробка, полная до краёв лучшими представителями жанров, уложенными в аккуратный массив данных). iPod — волшебная защита от смерти. Эта магистральная мысль становится очевидной, когда ближе к концу книги Джонс, вспоминая ушедших из жизни знакомых, пишет: «Хотя многие из близких мне людей теперь не со мной, музыка, которую мы слушали вместе, вся здесь, в моей маленькой белой коробке памяти, подобранная с чувством, толком, расстановкой, она ждёт своего времени, часа, когда я снова буду в ней нуждаться».
Фанаты iPod всегда с воодушевлением говорят о том, что это устройство позволяет им иметь свою собственную радиостанцию. Действительно, iPod — это «Радио Я», на котором нет никаких сюрпризов, а программный редактор всегда точно знает, что ты хочешь услышать. То есть, по сути, iPod — антитеза радио, среды, созданной для того, чтобы удивлять, для связи людей, которые, казалось бы, не имеют ничего общего, для создания странных общественных объединений.
Что же, в конце концов, в большей степени антиобщественно? Гул стереосистемы в вашем автомобиле и прогулка по улице с бум-боксом на плече или стремительное преодоление расстояний в наушниках и с iPod в кармане? Первое — это форма существования в обществе, даже если на первый взгляд вам кажется, что это всего лишь посторонний шум; второе — форма защиты от уличной жизни. В первую очередь, в этом контексте приходят на ум хип-хоп (с его вечеринками в жилых кварталах и джемами в парках — квинтэссенцией уличной музыки) и рейв (с захватом общественных зданий и земель), а также истории людей, которые затаив дыхание собирались вокруг радиоприёмников и магнитофонов, чтобы услышать новый альбом The Beatles. iPod в основе своей асоциален. Да, есть люди, которые таскают свои плееры
11a вечеринки, но в лучшем случае это стремление обновить свой плейлист, а в худшем — эгоистический посыл людей, которые считают нужным навязать свой музыкальный вкус всем вокруг. Мэтью Ингрэм отмечает, что ему теперь очень часто приходится сталкиваться с тем, как на вечеринках люди пристают к диджеям с просьбой воткнуть их iPod в пульт, так как им приспичило послушать какой-то трек из коллекции. Это пагубные последствия расширения прав и возможностей потребителей, превосходства желания «услышать МОЮ музыку здесь и сейчас» над коллективным опытом танцпола как вотчиной диджея-эксперта. Это * >бострённое столкновение двух философий коллекционирова-11ия и формирующих их сред — винила и «цифры».
ЗАТЕРЯННЫЙ в бардаке
Я чудесным образом почти пропустил феномен iPod’a.
I 1о однажды мне преподнесли его в подарок. И конечно, я прошёл через всё то, через что проходит любой обладатель этого устройства. Сначала был очарован им как шелковисто-нежным
< >б'ьектом, затем по-идиотски был поглощён процессом наполнения его музыкой и её организацией. Но вскоре я понял, что иметь такой выбор для меня не слишком комфортно. Это словно листать в ресторане бесконечное меню или смотреть кабельное телевидение с сотней каналов, которые просто вынуждают I ебя переключать их один за другим.
Случайный режим предлагает нам избежать проблемы выбо-I >1. Как и все, поначалу, я был очарован этой идеей, как и все, •.I испытал мистический опыт круговорота авторов и загадочной последовательности, с которой они сменяют друг друга. Однако вскоре всё-таки проявились недостатки этого подхода. Я стал на-| заждаться самим механизмом, и вскоре меня в первую очередь интересовала не сама музыка, а только то, что я услышу следующим пунктом. Возникало непреодолимое желание пропустить <» в редной трек, чтобы узнать, что алгоритм выберет дальше. Даже если звучало что-то великое, всегда был шанс, что на подходе нечто ещё более прекрасное. Вскоре я стал прослушивать юлько первые пятнадцать секунд композиции и наконец пере-1 I ал слушать вообще. Истерия нанесла свой очередной удар. Это
< и,(л своего рода экстаз от безграничности возможностей, потребление в монотонном ритме заполнило собой всё пространство.
Следующим логичным шагом для меня было бы вынуть наушники из ушей и просто смотреть на экран с названием песни.
СЕЙЧАС
Хотя такие журналы, как, например, Wired, представляют технологии как непреодолимую силу, технологии никогда не овладеют вами, пока не будет подходящего «климата»: сильного желания и потребительского спроса, который технологии могут удовлетворить. iPod сорвал куш, потому что он был удобен в новом тысячелетии, принадлежащем поколению «Я», для которого эгоцентричное стремление обладать чем-то прямо сейчас стало экзистенциально-политической доминантой, повлиявшей на модель потребления (едва ли не единственную зону жизни, которую люди могут контролировать). «Я» в название этого устройства попало далеко не случайно, потому что это моя музыка, а не наша.
В данном контексте функция случайного воспроизведения кажется особенно показательной: нивелируя необходимость выбора, она тем не менее гарантирует новые открытия, тем самым освобождая вас от бремени желания как такового. И это то, к чему ведут нас все без исключения музыкальные технологии цифровой эпохи, — поп-музыка без фанатизма. Это именно тот вид потребления, который удобен индустрии, — всеядный, беспристрастный, беспорядочно эклектичный, лениво дрейфующий в море звука, превращённого в продукт. Одержимость не вписывается в эту концепцию, так как предполагает незаменимость объекта желания, и «на нём свет клином не сошёлся» в этом случае не работает. Преданные поклонники отдельных групп или канувших в Лету субкультур (тедди-бои, фанаты Grateful Dead) в один момент отстранились от музыкального рынка, так как, по их мнению, на нём не было больше ничего, что заслуживало бы внимания.
iPod и культура открытого доступа к информации в основе своей должны были сделать людей открытыми к музыке в целом и дать им возможность не заключать себя в рамки специфических укромных закоулков культуры или отдельных ниш. Но по факту изобилие, разнообразие и лёгкий доступ оказали диаметрально противоположный эффект. На исходе нулевых стало появляться всё больше постов в блогах, заметок в журналах
