ЗАБЫТЬСЯ В ЗВУКЕ
Существуют и другие способы противостоять надвигающемуся информационному цунами. Например, вернуться к винилу, что многие люди и сделали, спровоцировав возрождение это-
го формата. Лично я плачу в основном только за подержанный винил. Но даже покупка компакт-диска вызывает у меня дрожь в коленках, это в каком-то смысле мазохистское удовольствие от противостояния ходу истории. Расставание с доставшейся потом и кровью наличностью также гарантирует, что вы будете слушать то, что купили, и слушать внимательно. Винил в данном контексте более радикален и возвращает в прошлое намного дальше: то есть ты фактически заново входишь в аналоговую эпоху. Используя компакт-диски, можно пропускать композиции, можно ставить их на паузу и запускать с самого начала по желанию. Возможности винила намного более ограниченны (это же касается и кассет, которые в последнее время снова входят в моду). Исключение цифровых благ для потребителей оз-11ачает, что аналоговые форматы предлагают более приемлемый формат прослушивания, более осмысленный и уважительный.
ЗАТЕРЯННЫЙ В БАРДАКЕ
Тем не менее с течением времени из памяти людей стирается образ музыки как материального объекта, коллекционирование пластинок всё больше становится маргинальным образом жизни, тайной растратой денег и сил. Идея хранения музыки I ia полках и в забитых до отказа шкафах и перетаскивание её при 11ереезде на новое место жительства будет казаться довольно не-чепой. И раньше, чем мы можем себе представить, идея держать музыку на жёстком диске своего компьютера будет считаться атавизмом.
Перспектива такой радикальной смены идео/югии наводит
I и мысль, что под сомнение ставятся ценности, которые позво-чяют нам «владеть» музыкой. Как и в случае с другими не жизненно важными вещами, которые придают жизни смысл, цвет
II волнение (одежда — это первое, что приходит на ум в данном контексте), коммерциализация музыки нивелировала разницу между инвестицией в товар и инвестицией в эмоции. Когда музыка доходила до потребителя бережно упакованная и на физическом носителе, она вполне осязаемо присутствовала в нашей жизни. Привязанность к музыке формировалась легче, когда музыка была вещью.
То, что люди, обладая ограниченными финансовыми возможностями, всегда очень щепетильно и аккуратно принимало
ют решение, — факт. Я помню время, когда решение, какой из множества желанных альбомов купить в этом месяце (когда я был подростком) или на этой неделе (будучи студентом), давалось мне крайне тяжело — сделав неправильный выбор, тебе приходилось с ним жить. А точнее, жить с надеждой, что пластинка, которая разочаровала при первом прослушивании, для тебя ещё раскроется. При капиталистическом укладе деньги — это доход от продажи собственного времени (для большинства из нас по весьма низкой цене). Когда вы тратите потом и кровью заработанные деньги на культурные ценности, простая логика подсказывает, что для получения от них удовольствия вам понадобится намного больше времени, чем на их покупку.
СЕЙЧАС
Большинство людей живёт, выбирая между «или» и «и». Если вы покупаете одну пластинку, это означает, что ещё одну желанную запись вы уже не можете себе позволить и многое может пройти мимо вас, оставшись неуслышанным. Это достаточно органично увязывается с принципом организации музыкальной культуры, в которой, если вы увлечены одним музыкальным течением, вы терпеть не можете (или просто не замечаете) другое. Эта система взаимоотношений подобна первобытным миграциям и войнам.
В наше время мышление, а возможно, даже ощущение с позиции «и/или» считается устаревшим. «Плюс/и» — философский термин, авторство которого доподлинно неизвестно (мне говорили, что его использовали Делёз и Гваттари), является доминирующей концепцией современности. «Плюс/и» значит, что вам нет необходимости делать выбор, потому что вы можете себе позволить выбрать всё; вам не надо принимать чью-то сторону, потому что у всего есть свои минусы и свои плюсы.
«И/или» — это логика трудного выбора в условиях дефицитной экономики, крайняя форма которой воплощена в историях людей, экономивших на обедах ради того, чтобы купить пластинку, которую сильно, очень сильно хотели приобрести. «Плюс/и» — это логика культуры скачивания и обмена файлами, это технический прогресс, обусловивший рост пропускной способности сети, постоянное увеличение объёма компьютерных хранилищ и всё прочее, изъявшее музыку из отрасли де-
фицитной экономики. Если стоимость равна нулю и нет проблем с местом хранения, то нет нужды пренебрегать установкой «и это, и это тоже». «Плюс/и» — это философия шведского стола. Здесь есть эклектичное зерно, но отсутствует маниакальная (возможно, тут подойдёт эпитет «моногамная») привязанность к конкретному жанру. Речь идёт о ширине, но не о глубине.
ЗАТЕРЯННЫЙ В БАРДАКЕ
К несчастью (возможно, к счастью?), жизнь всегда сводит выбор к «и/или». Жизнь сама по себе дефицитная экономика — время и жизненная энергия всегда ограниченны. Что упускают все техноутопические концепции доступа и выбора, гак это реальные жизненные ограничения: возможностей, личного времени, способности нашего мозга обрабатывать информацию с одной определённой скоростью. В тех случаях, когда «плюс/и» становится доминирующим культурным принципом (слишком много возможностей, информации и развлечений), он действительно убивает музыку, поскольку высшая ступень его развития — безразличие. Опять же, для описания нашего века на ум в первую очередь приходят слова «перенасыщение/ густота». «Перенасыщение» характеризует ту чрезмерность ощущений, сравнимую с синдромом хронической усталости, от которой страдает мозговой центр, отвечающий за наслаждение звуком, после попыток обработать, прочувствовать слишком много музыки за очень короткое время.
В эпоху дефицита, которая покрывает практически всю историю человечества, утопия, как правило, отождествляется с большим: Эльдорадо, Земля лентяев, «Big Rock Candy Mountain», Место, изобилующее дичью, и так далее. Но, как отмечает в своём эссе «The Revolutionary Energy of the Outmoded» Кристиан Торн, в условиях позднего капитализма это видение щедрости предстает «не более чем отвратительным олицетворением рынка как такового, переполненного банальным скарбом». Это описание отлично подходит для характеристики интернет-склепов, в которых хранятся по нескольку пиратских копий одного альбома, сконвертированные в разные форматы. Самое омерзительное, что есть в MP3, — это отсутствие каких-либо ограничений на копирование. Один загруженный на Rapidshare файл может быть скачан миллионы раз, «украден»
и выложен в другом месте — подобно распространению вирусов. Торн предполагает, что для общества с потребительскими гиперпотребностями есть единственный выход — «найти утопию в её антитезе... в смерти». Меньше — значит больше. И, как отмечает Фредерик Джеймсон, есть альтернативные аспекты утопий — уединение и спокойствие, уход от пустой суеты и гипервозбуждённости города к монашескому смирению. Утопия не как усмирение желания, а как желание покоя.
СЕЙЧАС
ГЛАВА 4
СЛАВНЫЕ ЦИТАТЫ
Рассвет кураторов рок-музыки впервые я столкнулся с термином «куратор» в начале нулевых, когда он начал проникать на левый фланг музыкального фронта. Сегодня его можно увидеть в пресс-релизах, на флайерах, и концертных программках или в профайлах музыкантов. Деятельность, которая ещё не так давно называлась «составление компиляций» или «приглашение музыкальных групп к участию к фестивале», теперь называется претенциозным термином «кураторство».
Я не до конца уверен, что знаю, как эта тенденция зароди-яась. Возможно, она перекочевала из мира изобразительного искусства благодаря прогрессирующей тенденции к симбиозу жспериментальной музыки и концепций музея и галерей: художники работают под влиянием рок-музыки или соединяя раяличные элементы поп-культуры; музыкантов всё чаще вов-к кают в различные художественные проекты, выставки или приглашают к выступлению на арт-площадках. В мире изобра-u цельного искусства кураторство достигло таких высот, что уже п пору говорить о кураторах-звёздах.
