i .i:ihh, переполненный всякими любопытными вещами, вроде пропеллера от старого аэроплана. К тому времени, когда фильм вышел на экраны, по всему Лондону открывались бутики одежды и антикварные лавки психоделики и старья. Открывшийся 11 феврале 1966 года на Кингс-роуд магазин Granny Takes a Trip пыл первопроходцем в этом сегменте. Обслуживающий новых шёзд поп-аристократии (Pink Floyd, The Small Faces, Джимми Хендрикс, The Rolling Stones), бутик торговал антикварными вещами и новой одеждой, вдохновлённой модными тенденциями конца девятнадцатого века. Один из трех совладельцев ( nanny Takes a Trip — Шила Коэн была коллекционером одежды викторианской эпохи: армейские мундиры, бархатные куртки, шляпы со страусиными перьями и рубашки из пони, которыми были переполнены блошиные рынки. Равно как и другие подобные магазины — I Was Lord Kitchener’s Valet, Cobwebs, Antiquarius и Past Caring, — Granny Takes a Trip возник на базе формировавшейся тогда богемной микроэкономики, развивавшейся вокруг Портобелло-роуд и аналогичных блошиных рынков, возникших во время бума на антиквариат ещё в начале шестидесятых. Чтобы разобраться в беспорядке ветхого скарба (противогазы времён блицкрига, граммофоны, вывески с облупившейся краской, латунные остовы кроватей), нужны время,
СТРАННЫЕ ПЕРЕМЕНЫ
|<1ющий ритм-н-блюз или вульгарные стили, такие как донк. Американское хип-хоп-радио отличается практически полным отсутствием ротации старых хитов. Марвин Янг недавно жаловался, что ему до-(адно, что его хит 1989 года «Bust a Move» не звучит на радио. Но нет радиостанций, ориентированных на старые рэп-хиты. Акцент на свежих идеях — движущая сила американской чёрной музыки. В1984 i оду Кен Барнс так писал об изменениях, которые происходят на американском радио: «Радиостанции презирают старые хиты и ставят в ротацию композиции по строчкам чартов быстрей, чем любой другой формат массовой информации. В результате чёрная музыка постоянно меняется, избегая стагнации и I онерируя свежие новаторские идеи, которые становятся катализатором поп-культуры в целом», t другой стороны, есть американский средний класс, представители которого любят апеллировать к национальному наследию, к новым формам кантри-музыки и инди-рока, базирующегося на музыкальных традициях шестидесятых и семидесятых. Эти люди предпочитают носить винтажную одежду и обставляют свой быт предметами былых времён: раскрашенные вручную таблички из придорожных икусочных, старомодная керамическая посуда, бутылки из-под напитков (вещи, которые когда-то были в массовом производстве, но теперь стали носителями ауры середины двадцатого века). Что-то новое прочно ассоциировалось с «новыми богатыми»: чем-то дерзким, вульгарным и аляповатым.
энергия и намётанный глаз. Именно это и сделало то, что сейчас мы называем винтаж, более продвинутой и в некотором роде альтернативной формой потребления.
РАНЬШЕ
В моде шестидесятых было одно имя, которое теперь прочно связано с большим переходом от стремления вперёд к движению назад, — Biba. Перед посещением выставки в Музее Виктории и Альберта у меня были весьма смутные представления о том, что из себя представляла Biba. В моём сознании эта марка была неким мостом, эмоционально граничащим с ностальгией, соединявшим эпохи хиппи и глэм-рока, ар-деко и модное в начале семидесятых понятие декаданса. В 1966 году газета Daily Telegraph написала об этой марке как субъекте в мире моды, за которым необходимо пристально наблюдать. Владелец марки Барбара Хуланики заявила тогда: «Мне нравятся старые вещи. Новые вещи такие холодные. Мне нужны вещи, которые уже успели пожить». Журналист отметил, как странно слышать подобные высказывания из уст такого актуального модельера, но в итоге пришёл к выводу, что «всё вокруг неё развивается так быстро, что ей просто необходимо прийти домой... в комфортную атмосферу тёмных красных обоев и эдвардианы. Это позволяет ей чувствовать себя в безопасности». Противоречивость Biba становится очевидна, если прочитать заметки в прессе. В 1968 году в Chicago Times о ней писали как о марке, «весь модельный ряд которой переносит вас в завтрашний день», а в 1983-м в статье в журнале The Тасе ей пели дифирамбы как «первому модному дому, который пересказал прошлое языком современного барокко... Как торговая марка, Biba функционировала с 1964 по 1975 год, но как идея она появилась ещё в 1890-м и просуществовала в течение всего двадцатого столетия».
Первый магазин Biba открылся в 1964-м в полуразрушенном здании аптеки на западе Лондона, в Кенсингтоне. Хуланики презрела белое сияние моды середины шестидесятых, отдав предпочтение тусклому освещению интерьера, винтажному декору и герани на подоконнике. «Траурная» — так она позже назовёт цветовую гамму одежды марки Biba: мрачно-голубой, тяжёлый коричневый, ежевично-пурпурный и ржавый, как она выразилась, «все печальные цвета, которыми я пренебрегала в моло-
дости». Эта палитра позже была использована и для макияжа моделей. Как отметил один журналист, «шоколадная помада, палевые и багровые тени для век». Магазин имел огромный успех, п владельцам пришлось расширять торговые площади, таким ' 'Сразим сменив несколько мест; в итоге он оказался в помещении старого универмага на Хай-стрит в Кенсингтоне. С концертной площадкой (на которой в своё время выступали New York Dolls, Manhattan Transfer и Liberace) и ресторанами на территории магазина, Big Biba стал первым большим универмагом и послевоенном Лондоне. На открытии магазина в 1973 году покупатели получали газету, на первой странице которой содержался меморандум, описывавший магазин как «маленький музей досадных промахов хорошего вкуса. Вся наша одежда — » плотная банальщина. Ни одна вещь из тех, что вы найдёте и I шлем магазине, не имеет отношения к моде, но прозорливые инвесторы могут приобрести пару вещей с прицелом на аукцион Sotheby’s который пройдёт, скажем, в 1993 году».
СТРАННЫЕ ПЕРЕМЕНЫ
На самом деле первый магазин Biba была открыт на Чёрч-( I рит в Кенсингтоне, но был разрушен во время теракта в 1971 И),чу, организованном воинственной группировкой «Злые бригады» (теракт произошёл после закрытия магазина, когда н помещении уже никого не было). Это подпольное объединение «либеральных коммунистов» обычно атаковало правительственные министерства, штаб-квартиры военной полиции и полицейские комиссариаты, Имперский военный музей п прочие подобные организации. Biba стала одной из их немногих «невоенных» целей. Что было такого в концепции Хула-I тки, на что террористы не пожалели взрывчатки? В манифесте < oinmunique 8, который «Злые Бригады» выпустили сразу по-* лс взрыва, пояснялось:
«Нели вы не созидаете, значит, вы ходите по магазинам». Продавщицы в магазине были одеты одинаково и носили одинаковый макияж сороковых годов. В моде, как и во всём остальном, капиталисты могут двигаться только назад — им некуда идти, они мертвы.
Вудущее за нами.
Однако это не совсем верно. К концу семидесятых полувое-низированнос подполье либо исчезло, либо было разгромлено властями. Biba ушла из бизнеса (Хуланики вытеснили её же инвесторы), но она тем не менее успела задать тон для будущего моды. Этот тон преимущественно подразумевал использование старых модных тенденций, но основательно переработанных и переосмысленных. Возвращение к старым идеям в одежде не было в новинку, но, как правило, оно отсылало к совсем уже древним временам: к греческому или римскому стилю (в девяностых годах восемнадцатого века), к Возрождению (в начале девятнадцатого века). Что по-настоящему отличало Biba (в общем, обывательском смысле) и что прогрессировало в течение семидесятых, так это мода на ретро: циклическое переосмысление модных тенденций ближайшего прошлого, моды, которая была в короткой памяти ныне живущих обывателей. Почти все самые знаменитые дизайнеры после 1965 года гак или иначе придерживались регротснденций. В творчестве Ива Сен-Лорана впервые это проявилось в коллекции 1971 года «Сороковые» (пример на самом деле крайне неудачный, так как по духу он близок к временам оккупации Франции), а позже получило продолжение в коллекциях, вдохновлённых одеждой дореволюционного периода царской России и мундирами китайских придворных.
