Поначалу люди говорили не о «северном», но о «редком соу-к». В шестидесятые годы сотни пластинок в стиле ритм-н-блюз выходили каждую неделю, независимые лейблы выпускали пла-(тинки маленькими тиражами, чтобы проверить, клюнут ли клубы или диск-жокеи на радиостанциях на эту наживку. 1е пластинки, тиражи которых больше не допечатывались,
< () временем приобретали особую ценность среди коллекционеров. Коллекционеры редких пластинок с соул-музыкой с головой зарывались в груды такой же коммерческой по звучанию, по не успешной в коммерческом смысле музыки, вверх дном переворачивая музыкальные лавки и магазины подержанных 11л;1стинок или специализировавшиеся на соул-музыке немногочисленные британские магазины. Первым владельцем магазина i «редким соулом» был человек по имени Гари Уайльд, у которо-н> был свой табачный киоск в Блэкпуле. На задворках этого ки-»н ка у него стояла коробка с редкими пластинками соул-музыки, м п орые он продавал по пять фунтов за шгуку. Это в пятнадцать
раз больше чем обычая розничная цена одной пластинки (которые продавались по тридцать пять пенсов). Это было в период с 1967 по 1968 год, когда среднестатистический представитель молодёжи из рабочего класса зарабатывал пять фунтов в неделю.
РАНЬШЕ
За эти раритеты фанаты готовы были выкладывать свой недельный заработок. Звукозаписывающая индустрия крайне расточительна и неупорядоченна. Большинство произведённой продукции не в состоянии вернуть вложенные в неё инвестиции. Но стратегия «бросай дерьмо в стену, а там что-нибудь да прилипнет» работает благодаря низкой себестоимости и огромным прибылям, которые приносят хиты продаж. Северный соул занял весьма странную нишу в этой бизнес-системе, он преобразовал груды мусора в базу знаний и сделал из неё средство достижения элитарности для рабочего класса. Подпольный рынок редкой соул-музыки постепенно сместил фокус и переключился на клубные танцполы: торговцы притаскивали коробки с пластинками в клубы и торговали ими либо в специально отведённых местах, нередко прямо около танцполов или на балконах. Пластинки, тираж которых насчитывал несколько десятков экземпляров, существенно возрастали в цене. В начале семидесятых самые редкие экземпляры стоили до пятидесяти фунтов за штуку.
ИЭН ЛЕВАЙН. ЛЕГЕНДА СЕВЕРНОГО СОУЛА И ГИПЕР-КОЛЛЕКЦИОНЕР
Диджеи в среде поклонников северного соула ценились не за технические навыки сведения (тогда эта технология вообще еще не была изобретена), ко за их умение считывать реакцию толпы и ставить правильную композицию в правильное время, и в первую очередь за умение выискивать неизвестных самородков редкого соула. Иэн Левайн слыл непревзойдённым «диггером». Он начал ещё в подростковом возрасте, подбирая пластинки для диджеев, и позднее встал за пульт и превратился в настоящую звезду. Левайн и его коллеги наслаждались поисками редчайших пластинок в условиях жёсткой ротации, которая была характерна для северной сцены. «Нашим правилом было не работать с материалом, который начали тиражировать - таким образом он становился доступен широкой публике и профессиональной среде. Такие пластинки мы роняли из рук, словно горячую картошку». Левайн собрал самую большую коллекцию малоизвестных пластинок, когда выкупил четыре тысячи синглов в гигантском магазине подержанных пластинок во Флориде, где он проводил каникулы со своими состоятельными родителями. Он потратил целых две недели, перерывая склад от и до и превозмогая изнуряющую жару. В процессе он находил такие записи, как «Cheating Kind» Дона Гарднера, которая сегодня стоит порядка трёх тысяч фунтов, а в то время досталась Левайну по оптовой цене пятнадцать центов.
Северный соул стал подпольной экономикой. Раритетность пластинок обуславливала статус диджея, обеспечивала конкуренцию между клубами и была тем, что на самом деле управ-тал о танцполами. Если у диджея в сумке была пластинка, которой не было ни у одного из его коллег и которую фанаты нигде I к1 могли купить, единственным способом услышать её был поход в клуб. Это стимулировало диджеев превращать посред-
ПОВЕРНУТЬ ВРЕМЯ ВСПЯТЬ
* твенные композиции в гимны. Также это означало, что свои (акральные знания надо было оберегать от посторонних. Так i.iродился феномен «маскировки». Эта идея появилась незави-1 имо сразу в нескольких танцевальных субкультурах. Обычно использовали простые корректоры, чтобы замазывать «яблоко» пластинки. Но среди поклонников северного соула эта идея пыла доведена до абсурда — они отклеивали этикетки с других пластинок и наклеивали их поверх своих раритетов, отправляя 1 воих конкурентов на поиски в заведомо ложном направлении. I 1<> если диджей или шпион, который на него работал, каким-то
• Тразом всё-таки узнавал название песни и приобретал себе копию этой пластинки, то дела принимали совсем уже ненормальный оборот. Пластинку копировали тиражом в несколько сотен •кземпляров и выпускали в свободный оборот по цене полтора
Чувствуя, что сцена уже не в состоянии устоять только лишь на ресурсах середины шестидесятых, Левайн инициировал использование новой музыки таких групп как The Carstairs, чей звук был более |и‘ жим и не таким пассивным, как классический ритм-н-блюз Motown, который до сего времени определял субкультуру северного соула. Такая политика в отношении музыки была противоречивой и по-
< лужила причиной акции «Левайн должен уйти». Участниками этой акции стали постоянные посетители клуба Месса: они носили футболки и значки с лозунгами против Левайна, а однажды развернули двад-ц.нифутовыи баннер прямо на танцполе клуба.
В начале восьмидесятых Левайн открыл для всех гейский клубный звук Hi-NRG, который он активно использовал в своих выступлениях в лондонском клубе Heaven, в частности такие композиции, как • So Many Men So Little Time» Мигеля Брауна. Несмотря на обилие синтезаторного звука и использование драм машин, эта музыка была близка северному соулу своей стремительностью, вокальными партиями соул-див и фанковым ритмом. В1989 году Левайн организовал воссоединение шестидесяти мотау-шжских звёзд в Детройте. Эта была первая из многих ностальгических инициатив, среди которых были ж -ибл Motorcity, шестичасовой документальный фильм про северный соул, несколько сборников диско и ^верного соула и которые были воплощены в 2002 году совместно с Rocket, первым после Wigan
< ампо крупным клубом на севере страны, который работал всю ночь.
фунта за штуку. Наводнение рынка бутлегами эксклюзивных пластинок было жестоким приёмом, позволявшим разоружить любого диджея и обесценить его как творческую единицу.
РАНЬШЕ
Культ северян, возникший вокруг некоммерческой музыки, в итоге стал культом некачественного продукта. Это путь, на который рано или поздно становятся все коллекционеры, но северный соул прошёл по этому пути дальше всех. К середине семидесятых самые вменяемые участники этой субкультуры начали жаловаться на то, что сцена наводнилась третьесортной музыкой только благодаря её ограниченным тиражам. Некоторые диджеи, например Иэн Левайн из клуба Месса, стали работать с новой музыкой, которая, соответствуя северному менталитету, была не слишком фанковая, но и не такая ритмичная, как образцовый северный соул. Этот подход не нашёл широкого признания, и потому пуристы сконцентрировались в тусовку вокруг клуба Wigan Casino, круглосуточного заведения, где представители классического северного соула правили балом.
