было раньше, / Мы за настоящие ценности». Люди, которые непоколебимо верят в старую школу, уверены, что всё могло бы быть лучше, если бы только невежественное и непочтительное новое поколение почаще прислушивалось к советам мудрых предшественников.
ПОВЕРНУТЬ ВРЕМЯ ВСПЯТЬ
Образ мышления приверженцев старой школы (кураторство, педагогичность и педантичность) — это история того, как сильно вы можете отдалиться от беспечного духа рейв-культуры, которая олицетворяла собой отказ от груза истории. Будучи причастным к рейв-культуре с начала девяностых, я в полной мере ощущаю на себе груз ответственности за появление «олдскульного хардкора» в первую очередь как рынка старой музыки, представляющего интерес для коллекционеров, а позже и ностальгические рейвы с тошнотворной амбивалентностью. I То сути, это явление было мне противно. Но импульс к «движению назад» коснулся и меня. Я начал собирать старые пластинки ещё в 1994 году. Это переросло в нечто много большее, чем просто желание владеть пластинками, которые я не успел купить раньше. Это была подсознательная попытка, ухватившись за физический носитель музыки, притормозить неумолимое течение времени, задержать угасание тех волшебных воспоминаний.
В период своего истинного расцвета (1990—1993 годы) рейв-музыка ценилась крайне низко. Через несколько месяцев I юсле того, как пластинка выходила в свет, она уже была никому не нужна: как всему окружающему миру, который искренне считал рейв варварским порождением наркотического угара, так и самим рейверам, которые в условиях стремительного развития этого направления питали интерес только к новинкам. «О, > го старьё», — уведомляли меня продавцы в музыкальных магазинах, когда я спрашивал про пластинку, вышедшую несколько месяцев назад. Это происходило не потому, что они разделяли точку зрения большинства, что эта музыка — одноразовый хлам. Это было следствием того, что сцена развивалась настолько стремительно, что прошлое незамедлительно отбрасывалось прочь, подобно тому, как ракета, покидая верхние слои атмосферы, сбрасывает свои топливные баки. Идея «старой школы»
была нежизнеспособной в то время, казалось, что всё лучшее ещё только впереди.
РАНЬШЕ
Когда я стал покупать все эти пластинки, услышанные когда-то на пиратской радиостанции (тогда даже не было возможности определить название и автора композиции), они всё ещё стоили крайне дёшево. Спустя несколько лет, примерно в 1996 году, цены неожиданно поползли вверх благодаря появлению полноценного рынка коллекционеров с дилерами, которые предоставляли каталоги пластинок и кассет, помогая тем самым ностальгирующим рейверам отыскать свои столь любимые «загадочные» композиции. Некоторые хиты или просто очень хорошие пластинки, которые, как казалось, были выпущены довольно большими тиражами, возрастали в цене на 15 фунтов стерлингов. Сегодня эти двенадцатидюймовые пластинки, которые стоили гроши в 1992 году, продаются по цене от тридцати до двухсот фунтов. В продаже также можно найти старые диджейские миксы, любительские видеозаписи вечеринок и флайеры.
«Олдскульный хардкор» был не только феноменом коллекционирования. В конце девяностых он стал настоящим культом, на волне которого стали проходить рейвы под лозунгами «Назад в 91-й» и «Назад в 92-й». Ведущие промоутеры тех времён, такие как Fantazia, переквалифицировались под нужды ностальгических запросов и стали организовывать вечеринки с участием ветеранов сцены, диджеев и групп вроде Ratpack, которые жили за счёт того, что переигрывали старые хиты. Fantazia кичились, что в их распоряжении была самая богатая коллекция фоторепортажей с рейв-мероприятий, но в то же время рекламировали себя под слоганом: «Приди и присоединись к будущему. Будущее — это Fantazia». Были также и пиратские радиостанции, которые переносили слушателей назад в 1992 год, соперничая с радиостанциями, которые пропагандировали пост-рейв-сти-ли, такие как британский гэрридж, драм-н-бэйс и дабстеп.
Ретро-рейв-сцена так или иначе в итоге столкнулась с теми же проблемами, с которыми сталкиваются все ретро-ориенти-рованные движения: исчерпаемость прошлого. Хардкор был непрофессиональным движением, производящим тысячи и тысячи композиций, выходивших очень ограниченными ти-
2,8 2
ражами, и даже промокопии, многие из которых впоследствии так и не добрались до официального тиража. Но, как и в случае с психоделикой и северным соулом, по-настоящему ценные экземпляры были возвращены к жизни довольно быстро. «Люди, которые какое-то время увлекались коллекционированием, начинали жаловаться на то, что на олдскульных мероприятиях никто не играл „неизвестные44 композиции, — рассказал мне один из главных идеологов ретро-рейв-сцены DJ Twist. — Отчасти это привело к тому, что в связи с необходимостью подпитывать своё любопытство люди стали писать новую „старую44 музыку».
ПОВЕРНУТЬ ВРЕМЯ ВСПЯТЬ
Сама идея «старого нового» звучит абсурдно, но только мри поверхностном знакомстве. Чтобы добиться правильного звучания и атмосферы, нужно было сознательно отказаться от использования современного оборудования, в точности как Ленни Кравиц, который пишет «древний» рок, стилизованный под музыку Джона Леннона и Хендрикса, намеренно исполь-!уя устаревшие усилители и прочее оборудование времён конца шестидесятых годов. Но была логика, которая привела к появлению «старого нового» звучания: очередная ступень в проти-коборстве со временем, отчаянная попытка удержать прошлое мри себе и ненадолго продлить ему жизнь.
Хотя я продолжал коллекционировать старые пластинки, я никогда не смог бы сделать следующий шаг и присоединить-(я к самому ретрокульту. В этом мне помогло то, что я жил и Нью-Йорке, где ретроволна не так сильно отразилась на культурной жизни, как в Великобритании. Всё изменилось, когда и 2002 году DB, британский диджей-эмигрант, сыгравший одну из главных ролей в становлении рейв-сцены Восточного побережья, организовал ретромероприятие под названием «Sorted». ) га вечеринка, по сути, была междусобойчиком для всех причастных к NASA, но не к космическому агентству, а к клубу, который DB открыл в Нью-Йорке в начале девяностых. Я уже I к-ревалил за сорок, но многие из завсегдатаев NASA были ещё молоды и в свои двадцать с небольшим — тридцать лет пали -кертвой ностальгии по подростковым приключениям.
Два года спустя DB организовал вечеринку «NASA Rewind», которая прошла в Трайбека, месте, где в 1992—1993 годах рас-
полагался одноименный клуб. Остроумно зарифмовавшее ретро с традицией, характерной для субкультуры джангла (когда диджей рукой отматывал пластинку на начало композиции под дружный крик толпы), название «NASA Rewind» означало, что возвращение к девяностым было желанием большинства. Вечеринка и в самом деле прошла с большим успехом. Сюрпризом для публики стал выход на сцену Моби (в прошлом один из героев рейв-сцены, автор гимна «Со», а ныне крайне успешный поставщик сэмплированной поп-музыки, которая продаётся многомиллионными тиражами), отыгравшего тогда отличный сет из неочевидных композиций таких артистов, как, например, Kicks Like a Mule, знаменитых своим полушуточным хитом 1992 года «The Bouncer». С другой стороны, был ли это реалистичный ретрорейв, если бы на него никто не пришёл, а его флайер не оправдал бы своих обещаний? Другим аутентичным признаком времени были очереди на входе в клуб, которые были характерны для клубной культуры до появления системы списков.
