На улицах Львова начали обстреливать украинских солдат. Стреляли из окон, из подворотен, нападали неожиданно, из-за угла, пользуясь тем, что солдаты-украинцы были в большинстве своем не львовянами, города не знали. Михайло Лозинский в своих воспоминаниях пишет: «По Зеленой улице идут двое украинских военных. Неожиданно из одной камяницы выскакивает поляк, выстрелами сзади в упор убивает обоих и тут же скрывается в одной из камяниц». По Академической улице идет молодой украинский военный, который сам недавно взял в руки оружие: «Вдруг сзади подбегают два поляка в гражданской одежде, хватают его за руки, приставляют револьвер к голове и стреляют. Все это делается на глазах прохожих, которые не скрывают своей радости»
[1361].
Украинские солдаты почувствовали, что столица их нового государства – чужой и враждебный город, где каждое окно, каждый дверной проем, каждый перекресток может нести им смерть. Все многочисленное польское население города было против них.
Полякам вполне хватало сил. Во Львове тогда было немало польских офицеров, много поляков-солдат, вернувшихся с мировой войны. Существовали нелегальные или полулегальные польские военизированные общества. Так, под видом Общества взаимопомощи бывших легионеров
[1362] полковник Владислав Сикорский создал Польский корпус поддержки, который должен был стать частью сил будущей польской армии. В этом «корпусе» было около 200 бойцов. Еще около 200 бойцов было в созданных капитаном Чеславом Мончинским Польских военных кадрах и 300 человек (в том числе 40 женщин) – в Польской военной организации. Военное руководство польским сопротивлением взял на себя Чеслав Мончинский.
Семьсот бойцов – не так уж мало для начала уличных боев. К тому же к этим небольшим отрядам стали присоединяться польские патриоты. Среди них встречались и женщины, и студенты, и даже гимназисты. Юным защитникам польского Львова было по четырнадцать-пятнадцать лет. В польской историографии их называют львовскими орлятами. Польская террористка Александра Загурская создала Добровольческий женский легион. В этот легион за три недели боев вступило 400 женщин и девушек. Они не только служили санитарками, медсестрами, курьерами, но и сражались с винтовками и маузерами в руках. Некоторые брали с собой детей. Одним из самых молодых бойцов стал четырнадцатилетний сын Александры Загурской Ежи (Юрек) Бичан. В письме к отцу он написал, что идет «в армию», потому что это его долг: людей на передовой не хватает, а Львов надо освободить. Мальчик погиб под обстрелом украинской артиллерии в бою за Лычаковское кладбище. Но большинство орлят остались в живых, многие пережили и вторую Речь Посполитую, и Вторую мировую войну, некоторые увидели падение коммунизма в Восточной Европе и создание современной Польши. Последний из орлят, Александр Ян Салацкий, прожил сто четыре года. В 1918-м ему было четырнадцать. Он научился стрелять из винтовки системы Манлихера и под командованием Чеслава Мончинского защищал школу имени Генрика Сенкевича от сечевых стрельцов. В 1920-м шестнадцатилетний Александр будет снова сражаться за Львов, на сей раз – против Красной армии. После войны он работал учителем, преподавал польский и украинский. Почти всю Вторую мировую войну провел в нацистских лагерях, где видел сына Сталина – Якова Джугашвили (или, вероятнее всего, человека, который выдавал себя за сына Сталина). Львов покинул еще до Второй мировой. Старость провел в городке Тыха, что в Силезии, к югу от Катовице. Оставил мемуары. Александр Ян Салацкий умер в марте 2008 года в звании полковника Войска Польского.
Соборная Украина
Успехам поляков способствовало легкомыслие самих украинцев. Без труда и сопротивления захватив город, украинские солдаты решили, что дело сделано, и начали расходиться по домам. В распоряжении Дмитра Витовского, получившего от Национальной рады чин полковника, осталось 500 или 600 бойцов. С такими силами он не мог ни подавить разгоравшееся польское восстание, ни отстоять важнейшие ключевые позиции в городе. Поляки очень скоро овладели Черновицким вокзалом и повели наступление на Главный вокзал. Его защищали только несколько десятков украинцев, и поляки сравнительно легко выбили их с позиции. Они захватили не только вокзал, но и оружейные склады. Теперь поляки сумели вооружить до 4000 бойцов.
Положение могли бы спасти сечевые стрельцы. Черновицы, где тогда стоял легион сечевых стрельцов, были соединены со Львовом железной дорогой. Путь не дальний, но саботаж поляков-железнодорожников задержал прибытие легиона во Львов, а в той обстановке и один день решал многое. Только 4 ноября сечевые стрельцы вступили в бой. Но время было упущено: поляки успели вооружиться и создать устойчивый фронт.
Михайло Лозинский отправился за подмогой в Киев, где тогда еще правил гетман Скоропадский. Павел Петрович усмехнулся и пообещал прислать на подмогу Особый отряд сечевых стрельцов – гетман хотел сплавить подальше потенциальных мятежников. Винниченко, узнав о плане перебросить стрельцов Коновальца во Львов, пришел в отчаяние. Но он зря расстраивался: сечевые стрельцы сами отказались идти во Львов. Они уже были готовы к походу на Киев.
Тем временем все атаки украинцев на занятые поляками западные районы Львова были отбиты. Витовский, понимая, что не справляется с ситуацией, передал руководство новому командиру сечевиков Григорию Коссаку. Василь Вышиваный в то время был болен. Он тоже выехал во Львов, но лишь как частное лицо, в боях участия не принимал. Коссак постарался собрать силы и начать контрнаступление. Украинские пулеметчики заняли позиции на подходах к ратуше. На Высоком замке поставили батарею из шести орудий, открыли огонь по захваченным поляками кварталам. В Галиции объявили мобилизацию украинского населения, но организовать ее удалось только в январе–феврале 1919-го, а судьба Львова решалась в ноябре 1918-го. И решалась не только во Львове, но и в Перемышле.
Перемышль – город и крепость, железнодорожный узел на пути из Польши в Галицию. Река Сан разделяет город на две части. Украинцам надо было только взорвать мост через реку, чтобы помешать полякам перебросить подкрепления в Галицию. Но сначала не могли найти взрывчатку, а когда нашли, оказалось, что никто не умеет ею пользоваться. Высланные Национальной радой войска не сразу смогли овладеть городом. Только в ночь с 3 на 4 ноября 200 вооруженных украинских крестьян и 30 ветеранов легиона сечевых стрельцов захватили правобережную часть Перемышля, но мосты снова не смогли взорвать – помешало отчаянное сопротивление поляков. 10 ноября из Кракова в Перемышль прибыл отряд подполковника Михала Токажевского-Карашевича: 2000 жолнеров, 8 орудий и бронепоезд. Украинцы могли противопоставить им только 700 бойцов (вооруженных крестьян и горожан) и две пушки. На предложение сдаться украинцы ответили отказом и на несколько дней задержали поляков, но силы были неравны.
Овладев Перемышлем, поляки получили возможность перебрасывать во Львов всё новые подкрепления. На руку полякам оказались и перемирия, которые время от времени заключали враждующие стороны во Львове, хотя цель перемирий была гуманитарной: похоронить убитых, доставить в город провизию. Собственно, все три недели битвы за Львов мирные переговоры перемежались боями.
