Прототипом булгаковского героя Козыря-Ляшко был петлюровский атаман Олесь (Алексей) Козырь-Зирка («зирка» по-украински – звезда). Он был личностью легендарной. В глазах своих казаков бывший сельский учитель казался таким культурным и образованным человеком, что его считали графом. На самом деле он был сыном зажиточного казака и действительно получил приличное образование в реальном училище Александровска. На руках у Козыря-Зирки были татуировки, что в те времена определенно указывало на связь с преступным миром. Однако достоверных сведений о его уголовном прошлом тоже нет.
Олесь Козырь-Зирка был довольно молодым (немного за тридцать) красавцем, «жгучим брюнетом цыганского пошиба»
[1380]. К Овручу он подошел 16 декабря 1918 года с большим и хорошо вооруженным «партизанским» отрядом, в его распоряжении была даже тяжелая артиллерия. Овруч – один из древнейших восточнославянских городов, известный еще с X века, со времен Святослава Игоревича и Владимира Святославича. Но в 1919 году это было скорее еврейское местечко. Из 10 000 жителей две трети составляли евреи.
Первым делом атаман велел арестовать и привести к нему раввина. Козырь-Зирка допросил его, а затем неожиданно отпустил, сказав: «Я знаю, что ты большевик, что все твои родные – большевики, что все жиды – большевики. Знай же, что я всех жидов в городе истреблю. Собери их по синагогам и предупреди об этом»
[1381].
Первые убийства произошли уже 16 декабря, но настоящий погром начался только под новый 1919 год. Украинские казаки врывались в еврейские дома, забирали деньги и ценные вещи, насиловали евреек, избивали стариков, расстреливали молодых. Не брезговали ничем. Снимали даже сапоги, одежду.
Козырь-Зирка, к счастью, оказался непоследователен. Он поощрял насилия, грабежи и убийства, но не приступил к массовому уничтожению евреев. О своем плане «окончательного решения» еврейского вопроса в Овруче он как будто позабыл. Далеко было петлюровскому атаману до «цивилизованных», последовательных и непреклонных немцев, которые «решат» еврейский вопрос в Восточной Европе совсем иначе.
Козырь-Зирка наслаждался своим положением полного и неограниченного властелина над евреями Овруча. Он «реквизировал» еврейский оркестр и заставил его играть на казацких застольях. Однажды атаман велел выпороть двух крестьян-большевиков, и, пока шла экзекуция, оркестр продолжал играть. В другой раз заставил нескольких евреев плясать и петь. Те жаловались, что не знают слов песни; тогда один из подручных атамана сам начал напевать им на идиш слова, а евреи подхватывали.
Еврейское население было так напугано, что готово было чем угодно задобрить страшного атамана. Когда Козырь-Зирка приказал всем евреям от пятнадцати до сорока лет явиться к зданию комендатуры, никто не посмел ослушаться. Перепуганные евреи кричали: «Слава атаману! Слава Украине!», а один раввин предложил даже привести евреев города к присяге на верность Украине. Атаман заявил, что в еврейской присяге не нуждается, однако милостиво разрешил евреям «дышать воздухом Украины». Евреи собрали 20 000 рублей «на подарки казакам». Козырь-Зирка сказал, что денег мало, и потребовал еще 50 000
[1382].
Кошмар продолжался месяц. Напоследок, отступая из Овруча 15–16 января 1919 года, Козырь-Зирка собрал обманным путем более 50 евреев около вокзала и отдал их на расправу казакам: евреев рубили шашками, стреляли в них разрывными пулями. «Слава богу, батька, трохи постреляли жидов»
[1383], – благодарили казаки своего атамана.
За месяц в Овруче было убито около 80 евреев, разгромлено «до 1200 домов. Случайно уцелело не более 10–15 квартир»
[1384].
Волынь не была исключением, погромы шли по всей Украине. На Черниговщине атаман Ангел, командир «куреня смерти», останавливал на станции Бахмач пассажирские поезда, отыскивал среди пассажиров евреев, грабил их и устраивал публичную порку
[1385].
В Чернобыле появился атаман Илько Струк. Он не только истреблял евреев Чернобыля и окрестных деревень и местечек, но и устроил нечто вроде речного пиратства. Его хлопцы захватывали пароходы на Днепре, отделяли евреев от русских и бросали сынов Израиля в волны Днепра. Так, на пароходе «Козак» было захвачено и утоплено 54 еврея. Выжил только резник
[1386] из Чернобыля Бер Борухович Могилевич. Он с криком «Шма Исраель!» («Внемли, Израиль!») сам бросился в воду и чудом уцелел, проплыв под днищем парохода. Незадолго до этого на пароходе «Барон Гинзбург» было утоплено 40 человек. Спаслась одна лишь неграмотная торговка Шифра Шкловская
[1387], течение вынесло ее на островок. Женщине удалось добраться до Межигорского монастыря, где ее обогрела и накормила то ли монахиня, то ли сестра милосердия. Однако оставить у себя еврейку она не решилась, и пришлось Шкловской искать спасения в хлеву. Мужик, увидев, что у него спряталась женщина, не выдал ее петлюровцам, но попросил уйти – он тоже боялся укрывать у себя еврейку
[1388].
«Мы за душой пришли»
Самый страшный еврейский погром за всю эпоху петлюровщины произошел в подольском городе Проскурове (ныне – Хмельницкий) и в соседнем местечке Фельштине 15–16 февраля 1919 года.
Проскуров был крупным по местным масштабам и быстро развивавшимся городом. За двадцать предреволюционных лет его население выросло вдвое, достигнув 50 000 жителей, из них 25 000 составляли евреи. Они же составляли почти половину (24 из 50) гласных (депутатов) городской думы. До революции высшие административные должности в Проскурове, как и во всей Подольской губернии, принадлежали полякам и русским. Теперь господство в политической жизни перешло к украинцам, они управляли и городом, и всем Подольем. А вот магазины и лавки, работающие, несмотря на тяготы Гражданской войны, были еврейскими, и еврейский народ по-прежнему первенствовал в торговле.
К середине февраля 1919 года большая часть победоносного войска Петлюры или разбрелась по домам, или перешла на сторону красных. Гайдамаки были крайне озлоблены военными неудачами и утомлены беспрерывными боями. Проскуров был тыловым городом, и туда на отдых с фронта отправили Запорожскую бригаду атамана Семесенко и 3-й гайдамацкий полк из 1-й Запорожской дивизии.
