Известны имена вождей этого восстания: командир полка прапорщик Романенко, прапорщик Майстренко, прапорщик Стриленко, а также некие Осадчий, Сподаренко и Квашенко. Явная спешка, наивность восставших, отсутствие профессиональных военных в подготовке мятежа предопредели его ход.
В ночь с 4 на 5 июля полуботковцы пришли в расположение полка Богдана Хмельницкого – «побалакать о наших украинских делах». Там они взяли оружие и патроны. Вооружившись, двинулись на Киев. Либеральная газета «Киевская мысль» писала, будто бы полуботковцы ворвались в город с криком «Хліба дайте, ми голодні!».
Националист Тютюнник описывал мятеж совсем иначе: «Огромная колонна, которой не было конца, двигалась по улице. Волнами колыхались штыки над головами серых людей
[555]. Над штыками колыхались желто-синие знамена. Движение молчаливой колонны производило грозное впечатление.
– Куда и зачем идут эти люди? Какая сила погнала их на улицу в такую раннюю пору? – промелькнуло в моей голове.
Как ошпаренный, я выскочил на улицу, едва успев накинуть на себя одежду. Пошел рядом с колонной, спрашивая, куда идут козаки. На мои вопросы или совсем не отвечали, или отвечали коротко и решительно:
– Идем бить кацапов… Идем помогать Центральной Раде строить нашу жизнь»
[556].
Полуботковцы захватили комендатуру и штаб киевской милиции, арестовали ее начальника. Пытались арестовать командующего Киевским военным округом Константина Оберучева, но не застали его на месте. Зачем-то пришли и в дом Грушевского, но и «батька» украинской революции на месте не оказалось.
Мятежники захватили небольшой оружейный склад, сказав охранявшим его русским юнкерам, будто уже произведен переворот, власть переменилась, комендант и начальник милиции арестованы, на их места назначены украинцы, и скоро будет опубликован новый универсал Центральной рады. Юнкера оставили склад без боя, а полуботковцы получили еще 1200 винтовок и 10 пулеметов. Так же без сопротивления заняли и Печерскую крепость.
Этим успехи повстанцев и закончились. Полуботковцы пришли к Педагогическому музею, где размещалась Центральная рада. В Раду пригласили прапорщика Романенко и взяли с него обещание, что тот вернется со своими солдатами в казармы. Повстанцев распропагандировали: заверили их, что Рада и так возьмет власть. А защищать ее не надо, потому что по первому зову Рады с фронта на ее защиту придет полтора миллиона украинских солдат. Солдаты кричали: «Вiримо!»
Еще в первые часы восстания командир полка богдановцев полковник Капкан, один из немногих профессиональных военных, поддержавших Раду, объявил, что берет власть в городе в свои руки. Вскоре караулы полуботковцев, выставленные ими у захваченных зданий, повсюду были заменены верными Раде богдановцами. Полуботковцы вернулись в Грушки, где заняли оборону. Но теперь инициатива была уже на стороне Рады и российских военных властей. Богдановцы начали обстрел, русские войска подвезли артиллерию. Эскадрон гвардейского кирасирского полка спешился и пошел в атаку. К этому времени боевой дух полуботковцев вовсе испарился. Одного русского офицера отправили в стан самостийников парламентером. Он увидел в Грушках такую картину: «Застал я совершенно деморализованную массу сброда, не солдат, а оборванцев, вокруг батареи из 14 пулеметов. Войдя в барак, я потребовал их начальника. Чувствовалось, что полуботковцы сами не рады своей затее. Они заверили, что стрелять не будут»
[557].
Полуботковцы согласились сдаться на таком условии: они, так и быть, отправятся воевать, но только как особый украинский полк. Петлюра, который вел переговоры от имени Рады, такое обещание дал. Вскоре почти всех полуботковцев послали на фронт, а несколько человек были арестованы и просидели в тюрьме до самой Октябрьской революции.
Разгром первого украинского полка
Вслед за полуботковцами отправили на фронт и полк имени Богдана Хмельницкого. Богдановцев провожали торжественно, как будущих героев. Ехали весело – с цветами и женщинами, с оружием и денатуратом
[558], который во времена сухого закона заменял солдатам нормальный алкоголь. Хотели скрасить расставание с Киевом, с привольной и сравнительно легкой жизнью в тылу, где только и дел было, что охранять Раду и маршировать под желто-голубыми знаменами.
Многие отправлялись нетрезвыми и решили отметить исторический день салютом – начали пальбу вверх. Эшелон с салютовавшими солдатами проехал станцию Киев. Впечатление было не из приятных: «До 16 ч. все проходило спокойно, – вспоминал П.А. фон Вик, поручик 3-го эскадрона гвардейского кирасирского полка. – В этот час послышалась все приближающаяся ружейная стрельба. Мимо пассажирской станции пронесся эшелон, обстреливавший здание вокзала. Поднялась страшная паника. Публика кинулась бежать кто куда, бросая свой багаж. Многое было сразу расхищено»
[559]. Это был первый эшелон богдановцев. Когда же к станции подъехал второй эшелон, тоже «салютовавший», их встретили во всеоружии: гвардейский полуэскадрон дал три залпа прямо по вагонам.
Однако злоключения богдановцев только начинались. Первый украинский полк ждал первый бой с русской гвардией.
Киевский железнодорожный узел с апреля 1917 года охранял гвардейский кирасирский полк. Василий Шульгин писал, будто полк состоял из малороссов, верных России. Так ли это? Мне известен списочный состав только офицерского корпуса. Но именно офицерский корпус определяет боевой дух полка, еще не ослабевшего под влиянием солдатских комитетов и большевистских агитаторов.
На первый взгляд, перед нами российский имперский интернационал. Командир полка – кабардинский князь Бекович-Черкасский, его помощники – полковник Абамелик (армянский князь) и полковник Леонид Сахновский, представитель давно обрусевшего малороссийского дворянского рода. Среди офицеров встречались и поляки (Страженецкий, Доленго-Ковалевский), и крымские татары (Девлет-Кильдеев), и, конечно же, немцы (фон Вик, фон Менар). Но большая часть офицерского состава – люди с явно великорусскими фамилиями: Кобылин, Максимов, Сафонов, Ломакин, Толмачев, Рябинин, Кучин, Каменский и еще многие
[560]. В сочетании с еще не утраченными традициями русской императорской армии, с влиянием русской культуры господство русских было бесспорным. Гвардейский кирасирский был настоящим русским полком, что откажется от украинизации даже поздней осенью 1917-го, когда придется выбирать между украинцами и большевиками.
