Теперь уже Шарлотта взяла ладошку сестры в свою руку и сжала ее затянутые в перчатку пальчики.
– А может быть, и нет, Энн, – сказала она. – Может быть, ты сказала как раз то, что было необходимо. Давай сделаем свою жизнь шире; это все, чего я хочу. Я хочу оставить на этой земле след, пусть незначительный.
– Я знала! – услышали они голос Эмили, который доносился с поляны впереди. – Я знала, что я права, сестры! Подойдите сюда, и вы увидите доказательства смерти Элизабет Честер.
Глава 7. Энн
Эмили отошла в сторону и слегка театральным жестом показала Шарлотте и Энн на обугленное круглое пятно на земле.
Энн внимательно оглядела открывшуюся перед ними сцену. Костер горел здесь совсем недавно, кольцо серого пепла окружало черное пятно там, где огонь спалил траву, и даже ветви ближних деревьев местами тоже закоптились и потемнели.
– Это и есть место, где стояли цыгане? – спросила Энн. – Так близко к главным лужайкам?
– Нет, вряд ли, – ответила Эмили. – Кострище совсем рядом с деревьями, но никаких следов лагеря поблизости нет. Ни отпечатков копыт, ни рытвин от колес.
Жечь в таком месте палую листву и другой садовый мусор тоже вряд ли станут, подумала Энн, ведь за костром придется все время присматривать, иначе загорится лес вокруг, но и полностью исключить такую возможность тоже нельзя – так какой же смысл видит в кострище Эмили?
– Здесь что-то горело, – сказала Шарлотта, нетерпеливо пожав плечами. – И что с того?
– Что с того? – возмущенно выдохнула Эмили. – Да все с того, Шарлотта. Если бы вы с Энн слушали меня там, в лесу, а не болтали всю дорогу, как идиотки, то сами бы все увидели.
– Будь добра, перестань говорить загадками и объясни лучше нам, что это, по-твоему, такое? – с большой долей высокомерия обратилась к ней Шарлотта. Между сестрами часто так бывало; с годами Энн к этому привыкла. Шарлотта и Эмили очень любили друг друга, доверяли друг другу, черпали друг в друге вдохновение и поддержку и в то же время раздражали друг друга до невозможности, причем совсем не редко.
– Хорошо, слушай, но только внимательно, и думай, – отозвалась Эмили. – Думай о том, что нам уже известно о Честер Грейндж. Это большой дом, в котором живут всего шестеро: два мальчика, один из которых еще младенец, одна гувернантка, одна экономка, до недавнего времени одна жена и всего один мужчина. Честер – единственный взрослый мужчина, который обитает здесь постоянно, вот почему, обнаружив в подлеске следы больших мужских сапог, невольно приходишь к мысли, что их оставил либо он, либо какой-то незнакомец.
– Только очень наивный человек может решить, что Честер не нанимает людей со стороны, чтобы поддерживать хотя бы в относительном порядке такое большое поместье, – бросила сестре Шарлотта.
– Ты что, не заметила, каким неухоженным и запущенным выглядит здешний сад, Шарлотта? – фыркнула Эмили. – И вообще, опусти глаза, и ты увидишь, что мужские следы повсеместно окружены отпечатками лап – вот, видишь? – и Эмили, забыв о своих юбках, плюхнулась на колени в самую грязь и приложила не защищенную перчаткой ладонь к земле рядом с одним из отпечатков. – Видишь, какие они крупные по сравнению с моей рукой и как глубоко вошли в землю? Это тебе не шавка какая-нибудь, из тех, с какими охотятся на кроликов егеря и браконьеры. Этот след оставила лапа крупного благородного зверя, причем все следы разные, а значит, зверей было несколько. Шарлотта, это же очевидно – одинокий мужчина в сопровождении своры собак открыто оставляет следы. Разве не ясно, что именно Честер разжег здесь костер?
– Конечно, ясно, – раздраженно бросила Шарлотта. – Мне совершенно ясно, что с тех пор, как из дома исчезла миссис Честер, мужчина с собаками бродил по своей земле и побывал здесь. Это очевидно, но отнюдь не преступно.
– О дорогая Шарлотта, – глаза Эмили вспыхнули, – мне кажется, что природа совершенно обделила тебя детективным даром.
– Так объясни нам тогда, Эмили, – торопливо вмешалась Энн, не давая старшей сестре найтись с убийственным ответом. – Ты такая умная, а мне не терпится послушать, что ты еще узнала.
– Вообще-то я многое узнала с тех пор, как мы повстречали мистера Честера, причем кое-что из этого он сообщил нам сам – например, что его собаки приучены поднимать тревогу и бросаться на любого нарушителя границ его собственности, – сказала Эмили. – Но если тело Элизабет Честер вынес из дому посторонний, то почему сторожевые псы Честера не лаяли и не остановили злодея? Очевидно, что ответов на этот вопрос может быть только два: либо он заблуждается насчет характера своих собак, либо в ту ночь никто не бродил по землям Честер Грейндж, кроме одного человека – хозяина.
– Это верно. – Энн повернулась к Шарлотте и увидела, что в той любопытство борется с раздражением. – Честер хвалился их злобностью – как могли такие псы не остановить любого злоумышленника или хотя бы оповестить о его появлении громким лаем?
– Ночью была гроза, помните? – сказала Шарлотта. – Может быть, псы и лаяли, но из-за грома и дождя их никто не слышал.
– И это тоже верно, – подтвердила Энн и посмотрела на Эмили, слегка разведя руками, точно извиняясь. – Как верно и то, что следы должны были появиться здесь уже после грозы, иначе их размыло бы дождем.
– Ладно, пусть так, но разве в огромном пустом доме негде было спрятать тело, чтобы потом принести его сюда и здесь от него избавиться? – И Эмили покивала так выразительно, словно для нее только что высказанная теория уже обрела материальность факта.
– Эмили, на чем основаны твои предположения? – задала вопрос Шарлотта.
– На том, что я здесь вижу. – Протянув руку, Эмили выудила из пепла нечто обугленное до неузнаваемости. – Вот доказательство того, что на этом костре было сожжено тело. Осматривая пепел, я нашла это – фрагмент кости. Судя по ее толщине и изгибу, это ребро.
– Неужели человеческое? – ахнула Шарлотта и шагнула поближе, чтобы лучше рассмотреть находку. Энн, наоборот, отпрянула и отвернулась. Может, сестер и не смущало то, что Эмили, возможно, держала в руке частичку мертвой женщины, но Энн не ощущала такой же бесстрастности в себе. Мысль о том, что этот кусочек мог оказаться частью той, чьей рукой были нарисованы чудесные детские портреты, вызывала у нее что-то похожее на тошноту. Бедняжка Элизабет Честер, неужели и впрямь таков был ее конец: ее швырнули в огонь и сожгли, как мусор, и ни следа ее жизни не осталось на земле?
– Я, конечно, не могу утверждать, что эта кость именно человеческая, – признала Эмили, сосредоточенно глядя на объект у себя в руке. – Чтобы подтвердить это или опровергнуть, нужен взгляд эксперта, а не мой. Но зачем, скажите, кому-то понадобилось сжигать тело другого существа здесь, посреди леса?
– Вполне уместный вопрос, – сказала Шарлотта, – но не кажется ли вам, что если мы нашли это свидетельство, то его мог отыскать и констебль, и вообще кто угодно?
– В том-то и дело, что его никто не искал, Шарлотта, – удрученно ответила Эмили. – Никто, кроме меня – нас, – и уж тем более не констебль, который вместо того, чтобы заниматься наиболее очевидным подозреваемым, отправился куда-то догонять бродяг. Чьих следов, кстати говоря, я тут нигде не вижу.
