– Сэр, – начала Шарлотта, – позвольте нам объяснить, с какими намерениями…
– Я достаточно наслушался о ваших намерениях, пока стоял в коридоре, – перебил ее мистер Ханичерч. – Две незнакомые женщины без всяких рекомендаций врываются в мой дом и запугивают мою наивную, легковерную жену, пользуясь ее добротой и душевностью. Куда смотрят мужчины, которые отвечают за ваше поведение, почему они не держат вас дома?
– Прошу прощения, но…
– Молчать! – рявкнул мистер Ханичерч на Энн, которая даже зарделась от такого непривычного унижения. Но все же повиновалась и умолкла, ненавидя себя за это. – А тем, кто вас сюда послал, скажите, что моя дочь сделала хорошую партию, выйдя за Роберта Честера, и она, как и ее мать, знает свое место, а муж и отец ее детей для нее на втором месте после бога. Случись у них что-нибудь, я бы уже об этом услышал. Не мешало бы и вам двоим выучить урок покорности и послушания, а не то пройдут ваши лучшие годы, и останетесь вы кусать в одиночестве локти да развлекать себя, суя нос в чужие дела. А теперь прощайте, и предупреждаю – не появляйтесь здесь снова.
– Фрэнк, милый… – начала миссис Ханичерч.
– А твоего мнения я не спрашивал, женщина! – прикрикнул он на нее. – И жаль, что я тебе раньше мало язык окорачивал.
Миссис Ханичерч умолкла и обменялась с Энн долгим взглядом, который рассказал той больше, чем любые слова.
Изгнанные из дома Ханичерчей, сестры заспешили от него прочь со всей быстротой, на которую были способны.
– Шарлотта, мы поступили ужасно, просто ужасно, – первой нарушила молчание Энн дрожащим от огорчения голосом. – Бедная миссис Ханичерч – мы причинили ей такую боль, но ни одного ответа на свои вопросы так и не получили. Мне стыдно за нас – мы едва ли намного лучше Честера. Едва мы вернемся домой, я, не медля, пойду к папа́ и во всем ему признаюсь, а потом напишу миссис Ханичерч письмо, в котором извинюсь перед ней и расскажу ей, кто мы такие. Мне невыносима даже мысль о том, что она считает нас пособницами обмана, это аморально и стыдно.
– Да, это было неприятно, – согласилась Шарлотта. – Но, Энн, хотя мы и не нашли ключа к нашей тайне, зато мы поняли, что она действительно существует.
– Ты говоришь о письме, конечно, – сказала Энн, продолжая думать об отчаянии бедной миссис Ханичерч.
– Вот именно, – сказала Шарлотта. – О письме. У меня просто не укладывается в голове, как случилось, что оно было написано и отправлено на следующий день после того, как исчезла Элизабет? Можно, конечно, поставить любую дату на самом письме, но как подделать почтовый штемпель?
– Ты забыла главное, – сказала Энн и взяла Шарлотту за обе руки – они уже вошли в пансион, но младшая сестра все еще чувствовала себя после разговора с Ханичерчами как побитая.
– Что же это? – спросила ее Шарлотта.
– Еще до письма миссис Ханичерч обмолвилась, что всегда боялась, как бы Честер не навредил ее дочери, если узнает правду, а когда мы спросили ее, о какой правде речь, она сразу сменила тему. Отсюда вопрос, Шарлотта: какую правду она имела в виду?
Глава 18. Эмили
Со всех концов летел прибой
Видений, звезд, зарниц.
Все поднялось одной волной,
Эмили Бронте, «Звезды»
Свет полной луны лился в открытое окно комнаты Эмили, когда она не в первый уже раз за ночь села в постели, не в силах отрешиться от бесконечного потока путаных мыслей и заснуть.
Из спальни папа́ доносился мерный храп, Табби и Марта давно ушли к себе, Бренуэлл еще не вернулся – бог весть, где его носит.
Спустив ноги с кровати и наслаждаясь каждым прикосновением прохладных половиц к босым подошвам, Эмили подошла к окну, отдернула занавески и почувствовала, как у нее захватило дух при виде покрытого серебром нижнего мира, в который свет полной луны превратил пустошь Хоэрта. Ночь будто звала девушку любоваться ее таинственными чудесами, манила резвиться среди серебристо-черных теней.
Могильные камни сверкали и блестели под луной так, словно объявляли о восстании мертвецов, и даже отцовская церковь, темным силуэтом черневшая в ночи, приобрела восхитительно-зловещий вид. И что это за фигура смутно виднеется там, среди могил? – с дрожью удовольствия подумала Эмили. Неужели убийца или грабитель могил, а то и призрак? А вдруг это Джеймс Сатклифф, разбойник, повешенный за свои преступления пятьдесят лет тому назад, и, как говорили в округе, похороненный в могиле без надгробия как раз за пабом, который он любил при жизни? Интересно, каково это – поговорить с духом? – подумала Эмили. Что, если он откроет ей тайну смерти?
– Подходящая ночь для приключений, а, Кипер? – сказала Эмили, когда ее пес, почуяв движение в комнате хозяйки, открыл носом дверь и, прошлепав внутрь, встал рядом и привалился своим теплым боком к ее бедру. – В такую ночь грешно спать в постели, надо бродить по пустоши в поисках ответов. Наверняка там сейчас бродит, а то и не один, а может, летают и неупокоенные души в поисках своих давно потерянных возлюбленных, а, как думаешь?
Думать Кипер был не мастак, но Эмили ценила его за то, что он умел слушать, как никто в мире, и к тому же соглашался с каждым ее словом. Одна беда – сызмальства он привык ставить свои грязные лапы на ее простыни, так что однажды ей пришлось собраться с духом и битьем отучить пса от этой привычки, иначе Табби выбросила бы его на улицу, и он умер бы там с голоду. С того мрачного дня, о котором Эмили не любила вспоминать, Кипер почти не отходил от нее, готовый кинуться на любого, кто покусится на его хозяйку. Эмили не могла понять, как существо, вынесшее столько побоев от человеческой руки, может продолжать так преданно любить эту самую руку. Хотя если подумать, то ведь и человеческая любовь, с которой так носятся все кругом, темна, опасна и противоречива, как ни одна другая страсть. Одно Эмили знала наверняка, глядя на Кипера и вспоминая тот злополучный день, которого стыдилась больше всего в своей жизни, – до конца своих дней она будет делать все, чтобы загладить свою вину перед псом.
– Почему, если на улице ночь, то обязательно сидеть дома? – продолжала рассуждать Эмили, кладя ладонь на его костистую голову. – Ночью случается все самое интересное, Кипер, так почему бы и нам не выйти на ветреную пустошь? Под покровом ночи возникают и раскрываются все тайны, совершаются преступления и встречаются любовники. Так почему условности требуют, чтобы я оставалась в постели, а ты – в своей корзине? Только потому, что в небе нет солнца?
Эта загадка, видимо, поставила Кипера в тупик.
– Например, я уверена, что человек по имени Роберт Честер не спит в эту лунную ночь, а, наоборот, бодр и занят делами, – задумчиво продолжала Эмили, прижавшись к холодному стеклу лбом. – А еще я уверена, что, загляни я сейчас в его окно, то наверняка получила бы ответы на пару-тройку вопросов, к которым мои добродетельные и высокопарные сестрицы не знают как подступиться. Дело всегда должно идти впереди слова, тебе так не кажется, мальчик?
