– Об их привязанности стало известно?
– Да. – Миссис Ханичерч опустила набухшие слезами глаза. – Элизабет застали в… компрометирующей ситуации с этим типом, который соблазнил ее при пособничестве одной из горничных.
– Мне очень жаль это слышать, миссис Ханичерч, – мягко сказала Шарлотта. – Однако ваша дочь далеко не первая и наверняка не последняя молодая женщина, пошедшая по этой дороге.
– Мистер Ханичерч сказал тогда, что она погибла, что ни один достойный мужчина не возьмет ее в жены, если об этом станет известно, и что унижение его прикончит. И тогда он заплатил – заплатил тем, кто обнаружил их вместе, чтобы только они держали языки за зубами. И тому он тоже заплатил немало денег за то, чтобы он уехал куда-нибудь подальше и никогда больше не возвращался сюда, а также не трепал ее имя. Мерзавец сменил фамилию и перебрался, кажется, в Скарборо. Слухи, конечно, все равно ходили – мы, как ни старались, не могли заткнуть все рты. Элизабет тоже отослали из дома в школу для молодых леди в Уистабле, там она пробыла до восемнадцати лет, а когда вернулась, то мы надеялись, очень надеялись, что все это осталось у нее в прошлом, и все вроде шло хорошо, но тут она повстречала Роберта Честера.
– Лиззи влюбилась в него с первого взгляда и все танцы желала танцевать только с ним. Не помню, чтобы я когда-нибудь видела ее такой сияющей и счастливой. Потом они встречались еще не один раз, и ни разу он не сделал ничего такого, что бы ее разочаровало. Вот почему, когда Честер пришел к нам просить руки Лиззи, мы радовались не меньше, чем она сама. Казалось, все шло как по писаному: старое, уважаемое семейство; он уже не мальчишка, человек добрый; вдовец; да и женился как будто по любви. Недели подготовки к свадьбе летели быстро… – Голос миссис Ханичерч прервался, улыбка погасла. – И вот, всего за несколько дней до венчания, мы поехали устраивать прием в Честер Грейндж и заодно помочь Лиззи устроиться в новом доме. Мы… уже не так стерегли ее и Роберта. Думали, какая разница, все равно он станет ее мужем через день-другой, вот и не стали возражать, когда как-то вечером, после обеда, он повел ее в сад… Мы решили, что худа из этого не выйдет, пусть лучше познакомятся… но…
Миссис Ханичерч явно было неприятно вспоминать о том, что произошло тогда, еще тяжелее рассказывать.
– Мисс Бронте, вы дамы незамужние, и я не хочу пугать вас рассказами о той стороне жизни, которая едва ли вам знакома…
– Да, мы не замужем, но о матримониальных делах представление имеем, так что не тревожьтесь, – заверила ее Шарлотта. Энн только приподняла бровь, но ничего не сказала.
– Я подготовила – точнее, мне казалось, что я подготовила Лиззи к тому, чего может пожелать от нее муж, и… нельзя сказать, чтобы она совсем ничего не знала о том, как именно все происходит. Лиззи чувственная и здоровая девушка, которая вполне созрела для того, чтобы стать женщиной. Больше того, я была уверена, что она с нетерпением ждет, когда снова сможет зажить полной женской жизнью.
Последние слова она произнесла страдальческим шепотом и снова заерзала на стуле. Вся эта встреча, весь разговор были столь очевидно тягостны для нее, что можно было лишь догадываться, насколько она любит свою дочь, если ради нее отважилась рассказать столь интимные вещи совсем незнакомым женщинам. Шарлотта вдруг поняла, что сидящая перед ними женщина в полном отчаянии, и страшнее всего для нее в этот момент было осознавать, что, может быть, она и ее муж сами выбрали судьбу дочери, которая, возможно, привела ее к страшному концу.
– Видите ли, с той прогулки она вернулась белой как мел и с таким лицом, будто призрака увидела, – несчастным голосом продолжала миссис Ханичерч. – Всю ночь она плакала. Я это знаю, потому что спала с ней. Наутро она просила – умоляла меня – отложить свадьбу. Я думала, она просто нервничает, как все невесты, и стала расспрашивать ее о том, что произошло между ней и Честером, чтобы понять, чем она так расстроена, но она наотрез отказалась об этом говорить. То есть просто не могла себя заставить.
Миссис Ханичерч вдруг вскочила, точно не в силах больше сдерживать волнение, подошла к двери, захлопнула ее и вернулась.
– Мы с мистером Ханичерчем поговорили об этом, но приготовления к свадьбе так и кипели вокруг нас, гости продолжали съезжаться, да и Лиззи до тех пор была совершенно счастлива. И мы решили, что надо просто успокоить ее, и все исправится. И стали уговаривать ее не откладывать венчание. Но в тот же вечер она сбежала, а когда мы ее нашли, с ней приключилась от ужаса истерика. Тогда я сказала Джону, что, может быть, нам все же придется смириться и отменить венчание, но… он отказался. Ему даже думать об этом было невыносимо, он считал, что этим Лиззи опозорит его имя, а во второй раз он такого вытерпеть не мог. И еще добавил, что раз она дала согласие на брак, то должна выполнять свою часть договора, и что он будет рад, когда ответственность за нее наконец-то будет снята с его плеч. И так они поженились.
Миссис Ханичерч заплакала в ладони.
– Бедная, какое у нее было лицо в день венчания, какие красные, заплаканные глаза. До сих пор не могу забыть.
– Мы слышали, что Элизабет не была счастлива в браке, – сказала Шарлотта. – Кажется, она подружилась с гувернанткой старшего мальчика и поверяла ей свои секреты. Но семейная жизнь редко кому дается сразу, в основном к ней надо привыкать. Поэтому надеяться на то, что это произойдет и с вашей дочерью, было вовсе не глупо.
– Медовый месяц они провели в Венеции, а когда вернулись, Лиззи была такая худая и бледная, совсем не походила на себя. Скоро стало ясно, что она ждет ребенка, и мы решили, что все дело в этом. А потом родился малыш Арчи, все прошло хорошо, мальчик был здоровенький, вот только навестить его нам не удавалось – Честер был против. Я боялась, а мистер Ханичерч сердился – он уже готов был ехать в Честер Грейндж без всякого приглашения и требовать, чтобы нам показали нашу дочь. И вдруг стали приходить письма, такие мирные, даже счастливые. Мы успокоились и перестали переживать. Пусть живут, как хотят, заявил мой муж. В конце концов, теперь Честер за нее отвечает, ему и решать. Не могу вам передать, как мне было больно, но я смирилась с тем, что придется отпустить мою девочку. Конечно, я была несчастлива, но старалась гнать от себя «глупые мысли», как их называет мой муж, и быть довольной тем, что моя дочь довольна. Так все и шло до вчерашнего дня, когда в наш дом пришли вы.
– И мне очень жаль, что так вышло, – сказала Шарлотта.
– Пожалуйста, не извиняйтесь. После вашего ухода я перечитала все письма Лиззи, – ответила ей миссис Ханичерч. – И все поняла. А ведь я столько раз читала и перечитывала их прежде, надрывая себе сердце тем, что моя девочка не со мной, но самого главного не замечала, и только после разговора с вами как будто увидела их другими глазами.
– Что вы увидели? – встрепенулась Энн и даже подалась вперед.
– Когда Лиззи была еще совсем малышкой, ей часто снились кошмары. Почти каждую ночь она кричала так, что просыпались все, кто был в доме, а чтобы ей самой потом спокойно заснуть, я должна была лечь рядом с ней и втирать ей в виски лавандовое масло.
