– Боже мой, – прошептала Энн. – Бедный Джордж. Бедная Лиззи.
– На Элизабет было страшно смотреть. – Изабелла покачала головой, и слезы потекли по ее бледному лицу. – Одно время я не сомневалась, что она умрет, и, наверное, так бы оно и было, если бы не Селеста. Элизабет твердо решила дать жизнь ребенку Джорджа. Тем временем ее родители всем раструбили, что отправляют дочь в школу, а слухи о ее романе с Фредериком прикрыли ее отступление. На самом деле мы с Элизабет приехали сюда, в Уайколлер, где пробыли до самых ее родов, вдвоем. Здесь она родила дочь, которую очень полюбила и которую хотела воспитывать сама, однако ее отец и слышать об этом не хотел, требовал, чтобы она отказалась от девочки, грозя иначе отправить ее в приют. И не сомневаюсь, что он так бы и поступил. Элизабет была в таком горе, просто в отчаянии от того, что ей придется расстаться еще и с ребенком, и она умолила меня взять Селесту к себе и воспитывать ее как свою дочь, но позволять ей приезжать к девочке, когда она захочет. Я обещала ей, что настанет день, когда Селеста узнает всю правду о своей настоящей матери, а до тех пор будет считать, что матерей у нее две. Конечно, это было не самое лучшее решение, но Элизабет писала нам и приезжала до тех пор, пока не вышла замуж. Вот почему я никак не могла понять, отчего Элизабет больше не пишет, ведь прежде она всегда так подробно расспрашивала о Селесте, а при нашей последней встрече говорила мне, как бы она была счастлива, если бы все трое детей жили с ней под одной крышей, и я с ними. А потом ее письма как отрезало, и, сколько я ни писала ей, она мне так и не ответила… Я ждала, что она вот-вот приедет навестить нас. Мне и в голову не приходило, что мы ее больше не увидим.
– Если она была так несчастна в Честер Грейндж, если ей грозила там опасность, то она могла не хотеть подвергать ей и вас с девочкой, – предположила Эмили. – Возможно, она не хотела, чтобы хотя бы дыхание этого страшного места коснулось вас. К тому же Честер наверняка был бы в ярости, узнай он, что у Элизабет уже есть ребенок.
– Наверное, – печально сказала Изабелла. – Вот еще что я скажу вам об Элизабет: в детях – вся ее жизнь, причем это касается и ее сына, и пасынка. Вот почему она никогда, ни за что не покинула бы их по доброй воле, до тех пор, пока еще могла дышать. За детей она была готова сражаться с кем угодно, готова была даже убить. Я довольно знаю мою подругу, чтобы утверждать это. Она жила своими детьми. Все, что она делала, было для них и ради них.
Эмили сама удивилась, когда ее рука вдруг протянулась к Изабелле и легла на ее ладонь, словно горюя вместе с ней о женщине, которая прожила так мало и так ярко, а затем исчезла неизвестно куда, будто растаяла. Может быть, такова цена настоящей жизни? Смерть?
– Я так надеялась, что мы найдем ее здесь, – сказала она, чувствуя, как ее тяготит отсутствие Элизабет. – Просто уверена была, что вы ее здесь скрываете, что с ней все хорошо и мы ей поможем. А теперь не знаю, куда нам и отправиться.
– Есть ведь еще одно письмо, – сказала Шарлотта. – То, которое из Хебден Бридж. Оно уже привело нас к вам, Изабелла, но я уверена, что в нем заключен и более глубокий смысл.
– Возможно, она приехала в Хебден навестить меня, а Китти не сказала ей, где я, но даже в таком случае я не понимаю, зачем ей отправлять письмо себе самой… – печально ответила Изабелла. – Боже мой, как представлю, что у меня была возможность ей помочь, а я ее упустила…
– Мама. – В комнату вошла Селеста. Щечки девочки были перепачканы джемом, на тарелке, которую она держала в руках, лежали крупно нарезанные ломти хлеба. – Не грусти, мамочка, на, съешь мой ужин, хочешь?
– Вряд ли все было именно так, – ласково сказала Эмили. – Кто бы ни ходил с конвертом на почту, это была не сама Элизабет – она весь день провела больная, в постели. Об этом нам рассказала свидетельница.
– Свидетельница, – кивнула Изабелла. – Дамы, вы уже поняли, что я живу не так, как многие другие женщины, а потому, возможно, чуть больше знаю о жизни и людях. Люди слабы и часто совершают ошибки. И если вся задачка не сходится только из-за слов одной свидетельницы, то нельзя ли предположить, что эта свидетельница лжет?
Эмили повернулась к Шарлотте; сестры переглянулись.
Обе, конечно, были готовы сказать «нет». Эта свидетельница не может лгать, ведь они знают ее с детства и только ради ее покоя и безопасности затеяли свое расследование.
Неужели Матильда Френч обвела их в этой жуткой истории вокруг пальца?
Глава 37. Энн
– Какие новости? – Мэтти встречала их на верхней ступеньке лестницы в доме пастора в Хоэрте, куда сестры вернулись около трех пополудни. За спиной девушки стоял Бренуэлл.
Энн с удовольствием отметила, что брат уже на ногах, прилично одет и даже, судя по всему, не пьян, но от новостей, которые они получили в Уайколлере, у нее кружилась голова, а те вопросы, которые они должны были задать теперь Мэтти, отравляли ей радость видеть Бренуэлла трезвым.
– Не знаю, что вы такое затеваете, но папа́ встревожен, – начал брат, едва сестры вошли в дом и принялись развязывать ленты шляп и стряхивать дорожную пыль со своих длинных юбок. – Отныне он велел мне сопровождать вас везде, куда бы вы ни направлялись, пока все это порхание туда-сюда не прекратится.
– Очень хорошо, – сказала Шарлотта. – Тогда держи себя в руках, не пей и будь респектабелен, Бренуэлл, если хочешь, чтобы от тебя был толк.
– Думаю, что большое судно под названием «Респектабельность» уже покинуло наши берега, – заметила Эмили, останавливаясь возле брата, чтобы чмокнуть того в щеку. – Будем надеяться, что хотя бы его собрат под названием «Трезвость» еще стоит в нашей гавани, братец.
– К вашим услугам. – Бренуэлл щелкнул каблуками и поклонился, отчего Матильда сразу заулыбалась и зарделась. «Какой же он милый дурачок», – подумала Энн, пряча улыбку.
Утомленные дорогой из Хебден Бриджа и жарой, домой из Уайколлера они шли долго и добрались усталые и порядком обескураженные. Эмили почти не сомневалась в том, что в Уайколлере они найдут не только Изабеллу, но и Элизабет, а когда этого не случилось, очень огорчилась и едва не потеряла веру в себя как в детектива. «Быть может, на свете действительно есть такие тайны, которые невозможно разрешить? – спрашивала она у сестер, пока они, понурив головы, брели домой. – Что, если вселенная способна просто слизнуть человека, как будто его и не было, и никаких концов уже не найти?» Представив себе такое, сестры содрогнулись от ужаса, а Энн – еще и от соблазна. Ведь сегодня малютка Энн открыла для себя нечто восхитительное, о чем до встречи с Изабеллой даже не задумывалась: оказывается, жизнь незамужней женщины может быть даже лучше, свободнее и ярче, чем замужней. Прежде она представляла себе лишь два варианта своей будущей судьбы: брак или унылое девичество до конца дней. А тут ей показали, что женщина может быть вполне счастлива и в одиночестве. Пожалуй, даже счастливее, чем в браке, и почему-то от этого ей стало сразу и весело, и жутко, как будто до сих пор она пробиралась в темноте на ощупь, и вдруг на нее хлынул свет, и она увидела такие дали, о которых прежде не позволяла себе даже мечтать.
