— Неловко уходить, не попрощавшись. Люди ко мне со всей душой, — заметила Мариэта.
— Зачем, не попрощавшись? — удивилась старушка. — Нет, так не по-людски будет. Я задержусь, переночуем, а утром и отбудем, отблагодарив всех, кто помогал.
— Кагым мужа моего ждал, — улыбнулась Мариэта. — А прибыла… кто же ты мне? Бабушка?
— Ох, Марита, если мне не изменяет память, ты рассказывала, что представилась сиротой. Один брат у тебя, двоюродный, из всей родни.
— Да, точно.
— Вот! Откуда бабушка возьмется? Нет, я буду твоей свекровью!
— Кем?? — вытаращила глаза зельеварка.
— Свекровью, — повторила Альмира. — Муж твой занят, а жена не вернулась, вот он и отправил свою мать забрать гулёну домой.
— Поверят ли?
— Почему, нет? Я в годах, меня не страшно отпускать — уже никто не позарится. Вот, выдал сын портал и наказал привезти жену домой.
— Альмира, целительница определила беременность, все думают, что я из-за неё в обморок упала.
— Ещё лучше — сын отправил пасти неразумную молодую жену. Первая беременность, женщина малость не в себе.
Мариэта тихо рассмеялась.
— Это твой дом, да? — огляделась старушка. — Чего сидеть без дела? Пока Око не зашло, покажи мне, как у тебя тут устроено.
Не спеша, они обошли двор, посетили огород, Мари показала приготовленные корзины с растениями, бережно обернутыми в холстину.
— Единый, у тебя вирисса есть! — всплеснула руками зельеварка. — И огнецвет!
— Мариэта, с кем это ты? — из-за забора торчала голова Крияды.
Быстро работает наблюдение — четверти оборота не прошло, как соседи уже в курсе.
— Свекровь я Марите, — важно ответила Альмира. — Сын отправил присмотреть за супругой. Теплого вам вечера, уважаемая!
Когда, обойдя участок, женщины вернулись к дому, там уже поджидали все соседи.
Альмире пришлось ещё раз рассказать придуманную версию об очень занятом сыне и его поручении.
Соседи поохали, пообещали утром выйти попрощаться, да разошлись.
Кагым прибыл еще через оборот. Дневное Око уже село, а Ночное еще не взошло, улицы Адижона залила чернильная темнота, кое-где перебиваемая огоньками окон.
— Что же, уважаемая, сын вас не бережёт, в таком возрасте путешествовать заставляет, посылает одну? — после приветствий и представлений заговорил кагым. — Я бы хотел с ним переговорить. Дело есть, думаю, его оно увлечет.
— В каком это, «таком» возрасте? — подбоченилась зельеварка. — Я на погост пока не собираюсь, еще много пользы могу принести. Сын портал выдал, не повозку, да я по дому больше из комнаты в комнату шагов делаю, чем порталом перейти. И занят он, не лодыря вырастила, как пчела, с рассвета до заката не присядет. А я еще крепка, да здорова, почему не сходить за невесткой? Тем более, когда к ней по ночам кагымы на огонек заглядывают, — Альмира грозно повела глазами, Мари еле сдержалась, чтобы не прыснуть.
— Что вы, ари! Я — женатый человек, к ари Мариэте со всем уважением! — оскорбился кагым. — Хорошая она женщина, лечила половину города, многие ей не только здоровьем, но и жизнью обязаны! А мне по должности положено наблюдать, чтоб порядок был, чтобы никто не был обижен или обделён.
— Ладно, — пошла на мировую старушка. — Я так, для словца брякнула, вижу, что человек вы положительный и почтенный. Спасибо, что не оставили невестку в беде, позаботились. Вот, — Альмира выставила на стол мешочек, — раздайте завтра соседям, кто помогал, да себе возьмите.
— Мы не за деньги!
— А это не плата! Это благодарность. Не примете — обидите.
Кагым засопел, но мешочек со стола забрал.
— Мы с рассветом перейдем, — продолжила Альмира, — невестка моя, растяпа, свой портал потеряла, хорошо, я догадалась запасные взять!
— Вот капсула, — кагым выложил на стол синий шарик. — Во дворе нашел. Вы, ари, как домой попадете, передайте сыну, что у меня к нему дело есть. Важное. Пусть не сочтет за труд посетить, я уверен, мое предложение его заинтересует.
— Передам, — кивнула старушка. — Поздно уже, Марите пора ложиться. Ребенка носит, сами понимаете, надо отдыхать больше.
— Да, целительница тоже говорила, что нельзя напрягаться, — согласился кагым и встал. — Утром не буду тревожить, сейчас попрощаюсь. Дом я, Марита, продавать не стану, если надумаешь возвращаться — договоримся. Буду ждать визита твоего супруга. Береги себя и малыша!
Хлопнула дверь, шаги по двору и стук отъезжающей повозки.
— Хороший кагым человек, — прищелкнула языком Альмира. — Была бы я помоложе…
— Альмира!!!
— Что — Альмира? Женщина я или где? Да, немного потрепанная, но в душе-то мне не больше двадцати! — рассмеялась старушка. — Давай укладываться, подниму с рассветом.
Едва просыпающееся Око позолотило верхушки деревьев, Альмира подняла Мариэту.
— Позавтракаем дома, надо поспешить.
— Что-то случилось?
— Нет.
— Что-то скоро случится?
— Не исключено.
— Мы от чего-то убегаем?
— Не то слово, чтобы совсем убегаем, но нам лучше поторопиться.
— Альмира, ты меня пугаешь! Что-то случается прямо сейчас?
— Очень вероятно, — пробормотала старушка, — ещё ребенком был — если что-то вбил в голову — ничем не переубедишь. А тут такие новости! Надо уносить ноги…
— Альмира??!
— Мариточка, потом, все потом! Он уже вполне мог оклематься, а как новости узнает, так, того и глядишь, явится. Эту, что ли, корзинку берем? Оглядись, ничего не забыла?
Старая зельеварка подхватила плетенку и вынеслась за дверь, будто не было за плечами прожитых лет. Мариэта едва за ней поспевала.
— Если так срочно, почему мы не ушли ещё вечером? — спросила она, догоняя Альмиру. — Подожди, надо дом закрыть!
— Вечером ушли бы, след портала развеялся, а так — как кусок морковки, — бормотала старушка. — Что ты копаешься?
— Какая морковка? Ничего не понимаю, — Мариэта бросила последний взгляд на дом и свернула за угол, к кустам, где дожидались корзины с растениями.
— Осёл, Марита, самое упрямое животное на свете и лодырь, каких поискать. Запрягут его, он тянет-тянет, потом ему надоест, встанет, как вкопанный, хоть бей его, хоть уговаривай — всё нипочем. Пока сам не захочет — не пойдет. Дело простаивает, убытки, урон! И умные люди придумали — привязывают на конец палки морковку, палку крепят к хомуту так, чтобы лакомый овощ висел прямо перед мордой осла. Он её видит, чует, кажется, вот-вот достанет, а не дотягивается. И везет поклажу, куда хозяину нужно. В конце пути, конечно, получает-таки свою морковку. Уяснила?
