Михаэль поморщился. Что у матери не отнять, так это постоянства — она невзлюбила детей с того самого момента, как зачала, ненавидела всю беременность, а после родов, как ему рассказывали, требовала сразу же унести ребенка подальше, чтобы она не слышала его крика. Мариэта добра и доверчива, оставлять её в руках его матери нельзя, мало ли что она сумеет ей внушить? В альтруизм родительницы верится плохо, поэтому, чем скорее он заберет Риту, тем лучше. Удивительно, как быстро она успела сориентироваться — весть, что Михаэль жив и вернулся, попала к ней только перед ужином! И она смогла меньше, чем за оборот выяснить такие подробности — о жене и где её искать? Сдаётся ему, что-то тут не то.
— После ужина миледи вызывала меня и ругалась, что повар опять пережарила мясо, потом, на завтра Её Сиятельство заказала повозку, как я вам докладывал, она любит ездить по поместью: к пруду и обратно. Мы немного поспорили относительно трат миледи — на новое бельё и платья она уже потратила десять монет и потребовала выдать мастерице еще три, — продолжал докладывать управляющий. — Милорд, я у дверей покоев вашей матушки.
— Будите камеристку, не отключайте переговорник.
В течение некоторого времени граф слушал, как Керон стучит в дверь, потом объясняется с прислугой, затем голос камеристки стал чётче.
— Ваше Сиятельство? — запинаясь, спросила девушка.
— Говорите, что делает миледи?
— Её Сиятельство спит, — пролепетала камеристка. — Миледи только недавно покинула купальню и удалилась в спальню.
— Вы спите в комнате миледи?
— Нет, в смежной.
— После того, как вы легли, графиня никуда не выходила?
— Нет. Я еще не спала, а выйти из покоев, минуя комнату, где я нахожусь ночью, невозможно.
Михаэль помолчал, размышляя.
Получается, его мать ни при чём? Но, Единый, куда тогда девалась Мариэта?
— Хорошо. Керон, оплачивайте все покупки миледи, не ограничивайте её в тратах.
— Но, Ваше Сиятельство, миледи вас по миру пустит! У неё совершенно нет чувства меры, — запыхтел управляющий.
— Не пустит. Платите и не спорьте. И повторяю свой приказ — никаких контактов с посторонними, никаких выходов за пределы поместья. Завтра же допросите мастерицу, не передавала ли она миледи записки или предметы. Может быть, графиня её просила что-то принести или кто-нибудь другой передавал для миледи. Как только допросите, сразу связывайтесь со мной.
— Обязательно, милорд.
— Вы уверены, что в поместье сегодня ночью не прибыла незнакомая женщина? Любая женщина?
— Разумеется, я в этом уверен. На мне замкнут контур, если вы забыли об этом, Ваше Сиятельство. То есть, я немедленно получаю сигнал, когда кто-то пересекает границу усадьбы, неважно, въехал человек или выехал, и никто не может попасть в поместье, чтобы об этом мне тут же не стало известно.
— Хорошо. Жду завтра с докладом.
Граф отключил переговорник и опустил его в одну из ячеек ящичка, где хранил артефакты.
Ему нужны деньги! Глубокая ночь, дворецкий давно спит, придется взять из денег на неотложные нужды. Завтра он прикажет Лирату восполнить все, что заберет сегодня.
С этими мыслями граф выгреб мешочки и пересчитал наличность — три тысячи монет.
Надеюсь, хватит.
Пришлось переодеться, не ходить же в перепачканной землей одежде? Выбрав простые брюки, рубашку и легкую куртку вместо камзола, которые носили только аристократы, Михаэль распихал по карманам деньги, сунул горсть вестников, несколько порталов и небольшую связку артефактов. Кто знает, куда вляпалась его жена, возможно, чтобы её вызволить, ему понадобятся все силы и ресурсы. Прикинув, всем ли необходимым он запасся, граф открыл портал и отправился в Адижон.
Там первым делом наведался к соседям, где передал просьбу починить дверь и навести порядок в доме, пристройке и участке, наконец, выкорчевав все лишнее. Десять монет, которые он выложил на стол, произвели должное впечатление — Проний довольно крякнул и высказал, что дверью он займется вечером, жена отправится наводить после обеда, а он прямо сейчас возьмется за заросли.
Расстались весьма довольные друг другом.
На очереди был кагым.
Городской хозяин встретил Михаэля радушно.
— Нет, Михэ, ари Мариэта не предлагала выкупить дом. Собственно, мы не успели об этом поговорить, потому что почти сразу, как она вернулась, женщина упала во дворе в обморок. Не пугайтесь, целительница сказала, что в ее положении это нормально, и велела отдыхать. Я собирался поговорить о доме сегодня, но утром узнал, что за Маритой приехала свекровь и увезла её.
— В каком положении? — удивился Михаэль. — Она ушиблась? Перегрелась?
— В обычном, какое бывает у замужних женщин, — пожал плечами кагым. — Этот муж, как его — Караим Докс — не промах. Мало того, что успел за такое короткое время добиться от вас разрешения на брак с Мариэтой, так ни одной ночи не пропустил. Давно вы знакомы с ним?
— С кем? — Михаэль отказывался понимать то, что слышал.
— С мужем Мариты. Она сказала, что он — ваш старый знакомый.
— Мариэта сказала? А… да, мы с Караимом… Я с Доксом… Знакомы. Давно. С детства. Почти.
Чтобы не возбудить подозрений, ему пришлось на ходу поддерживать версию Риты. Хорошо, что кагым не стал больше расспрашивать.
Что Мари еще выдумала? Главное — зачем??
Михаэль украдкой оттянул рукав — татуировка на месте. Выдохнул. И новая мысль обожгла — Мариэта беременна?
— Можете повторить, что сказала целительница?
— Да, конечно. Она осмотрела вашу сестру и сказала, что та ждет малыша, поэтому и обморок. Теперь ей надо беречься, не перенапрягаться, хорошо есть и вдоволь спать.
Беременна… Его Рита беременна!!! О, Единый, спасибо тебе! Теперь только найти поскорее, убедиться, что жена здорова и не пострадала, потом отшлепать, чтобы не бегала неизвестно где и с кем, а потом до утра заглаживать вину, залечивая шлепки поцелуями. У него жена ждет ребёнка, поэтому он не может попусту терять время.
— Я хочу выкупить дом сестры. Знаю, что он ей был дорог, поэтому привез деньги. Сколько вы за него хотите? — решительно приступил он к делу.
— Я возьму ровно столько, сколько уплатил сам, ничего сверх того мне не надо, — оживился кагым. — Если у Мариты будет здесь дом, больше надежды, что она сможет уговорить мужа на переезд. Очень не хочется терять такую зельеварку! Я уже трех перебрал — те же зелья, да не те!
Спустя половину оборота граф засунул в заметно полегчавший карман бумаги на дом и распрощался с кагымом.
Теперь можно и по следу портала идти.
Во дворе дома Риты кипела работа — вся семья Прония с энтузиазмом отрабатывала плату. Михаэль рассказал, что выкупил дом у кагыма, что усадьба снова принадлежит его сестре, чем немало обрадовал соседей. И, попрощавшись, отправился туда, где висела нить портала.
