— Я — всё, — пролепетала она, попятившись в угол комнаты.
— Хорошо, тогда мне не стоит медлить, — мужчина встал и, повернувшись к Мариэте боком, принялся раздеваться.
Надо было отвернуться! Любая женщина на её месте отвернулась бы, ведь рассматривать чужого мужчину неправильно, но Мари не могла заставить себя отвести глаза.
Граф всё еще был худ, но даже в несколько усушенном виде его тело представляло образчик мужской красоты: широкие плечи, узкая талия, плоский живот, с выступающими бугорками мышц, сильные руки и бедра, крепкие ягодицы и… да, он тоже был прекрасен. Даже в полубоевом состоянии.
Мариэта зажмурилась, отвернулась и принялась энергично тереть волосы второй простыней.
Сзади раздался тихий плеск и голос графа:
— Ты не поможешь мне?
— Да, что надо делать?
— Помой голову и спину! — глаза Михаэля смотрели спокойно и доброжелательно.
Вздохнув, Мари взялась за ковшик.
Единый, это было так приятно — пропускать сквозь пальцы, массировать, втирать, споласкивать… Волосы графа отрастали, она помнила, что аристократы в Империи носили длинные волосы, заплетая их в косу или захватывая в хвост. Но к ней Михаэль попал коротко стриженым.
— Всё, — коротко известила она о завершении процедуры.
— Ещё спину потри, — попросил Михэ. — Мне не дотянуться!
И она намылила мягкую тряпочку и долго водила по плечам, спине, захватывая грудь и бока, сама не в силах оторваться. И только вид заметно подросшего мужского орудия, показавшегося из воды, когда граф привстал, отрезвил и вернул с небес на землю. Единый, что она творит?!
— Ополоснешься сам, — буркнула она.
— А вытираться мне чем? — спросил Его Сиятельство, рассматривая влажную простыню. — Ты намочила обе!
— Прости, я не подумала, — покаянно пробормотала женщина. — Этой я волосы вытирала, она не вся намокла.
— Ты так и будешь жить в простыне? — поинтересовался Михаэль, когда, надев чистые штаны, повернулся и обнаружил замершую у кровати женщину. — Учти, в кровать я тебя в ней не пущу, мне хочется спать в сухой постели.
В очередной раз покраснев, Мариэта добралась до своего узла, вытащила чистую сорочку и, повернувшись спиной к комнате, натянула её поверх простыни и потом стянула влажную ткань вниз, переступив ногами.
Граф разочарованно вздохнул.
Грах подери, почему она настолько стеснятся? Такое впечатление, что они с мужем спали исключительно в темноте и одетыми! Но он не мог ошибиться — ей нравились прикосновения его рук, её тело отзывалось, даже без согласия самой женщины. Вернее, Мариэта сама себе боится признаться, что совсем не против его прикосновений, и готова позволить ему больше.
Им еще неделю или чуть больше ехать, неизвестно сколько раз ночевать вместе, да он с ума сойдет от воздержания! Нет, надо с этим что-то делать!
В дверь постучали.
— Ар, ваш ужин! Если вы закончили купаться, мы уберем воду!
Тихо пискнув, Мариэта, рыбкой метнулась к постели и зарылась в одеяло по самую макушку.
Михаэль открыл дверь и стоял рядом, внимательно наблюдая, как проворная служанка расставила на столе блюда, чашки и кувшины с напитками, а не менее проворные мальчишки, едва не бегом, вычерпали воду, а затем вынесли и купель.
— Выбирайся, — позвал он Маризту, когда они остались одни. — Надо поесть.
— Да я не очень голодна, — попыталась отказаться Мари.
На ней же одна тонкая сорочка, как она встанет?!
Вздохнув, граф подошел к кровати, сгрёб девушку вместе с одеялом и коконом усадил за стол.
— Ешь! Нам нужны силы, неизвестно когда сможем поесть по-человечески, я чувствую — надо спешить. Если получится, будем через пять-шесть оборотов менять лошадь на свежую, и ехать без остановок.
— Кто же обменяет свежую лошадь на уставшую? — засомневалась Мариэта, успевая откусывать от большого куска пирога. Как же вкусно!
— Придется доплатить.
— Сам говоришь — надо экономить.
— Если останавливаться, мы так и так потратим на ночлег, ванну, еду, кормежку коня, поэтому, обмен лошадей с доплатой нам даже дешевле выйдет.
— Хорошо, как скажешь. Только — вымотаемся мы, да и ты не сможешь сутками править конем.
— Часть пути вожжи держать будешь ты.
— Но женщины не бывают возчиками!
— Значит, замаскируем тебя под мужчину, и сядешь на мое место в сумерках и перед рассветом. Ешь, не отвлекайся.
Горячая ванна и сытная еда разморили. Последние куски Мариэта доедала с закрытыми глазами.
— Спишь?
Сил ответить не было.
Женщина почувствовала, как сильные руки подняли её, прижали к груди, а потом опустили на мягкий матрас, и сознание окончательно уплыло.
Проснулась она, как от толчка, и первую минуту пыталась понять, где это она, и чья рука по-хозяйски лежит поперёк её живота.
Михаэль! — осознание опалило щёки и прогнало сон без остатка. Они лежат в одной кровати, мужчина прижимается сзади, а на ней одна сорочка!
Медленно повернув голову, женщина увидела, что граф крепко спит.
Когда его, в виде бесчувственного тела сгрузили в доме, ей было не до разглядываний, да и виду мужчины был, мягко говоря, не очень. А теперь бывший раб подкормился, окреп, его щеки больше не пытались поздороваться друг с другом внутренними поверхностями, исчезли круги под глазами, кожа порозовела.
Единый, а ресницы-то у него какие! Пушистые, длинные, вон, даже тень отбрасывают — любая девушка позавидует. Вот скажите, зачем мужчине такие ресницы?
Ровный нос, сильный подбородок, красиво очерченные губы. На лбу морщинка, так и хочется разгладить её пальцем.
Маризта ещё раз вздохнула и вернула голову назад — смотреть из-за спины было неудобно, а поворачиваться она боялась — вдруг, проснется, а они лежат лицом к лицу?
Тихонько поёрзав, женщина попыталась выползти из-под руки, но даже у спящего графа хватательный рефлекс был отменный: мужчина что-то недовольно пробормотал и подгрёб женщину ближе, буквально впечатав её в своё тело.
Больше ёрзать Маризта не решилась, тем более что графское «доброе утро» отчётливо упиралось ей в район левой ягодицы.
Стараясь не шевелиться, она лежала не меньше трёх четвертей оборота. За окном потихоньку светлело, скоро должен был прийти будить их хозяин гостиницы. В какой-то момент дыхание графа изменилось, Мари, догадавшись, что он проснулся, усилием воли удержала себя на месте.
Рука на животе дернулась, чуть сжала, потом, наоборот, слегка отстранилась.
Дыхание мужчины приблизилось к её голове, и Мари ахнула про себя — граф зачем-то зарылся носом ей в волосы.
