— Успокаивающий отвар, графиня часто плачет.
— Хорошо, — экономка, казалось, удовлетворилась ответом. — У тебя есть готовый отвар?
— Есть.
— Есть листья камнецветки и соцветия голубиной травки?
— Конечно, есть.
— Где ты их применяешь?
— Листья камнецветки хорошо помогают быстрому очищению лона после родов, а соцветия травки — предохраняют от нежелательной беременности.
— Ты сегодня же выльешь то, что приготовлено заранее, и заново сваришь снадобье для успокоения нервов и укрепляющий отвар, который графиня пьет каждый день.
— Да, ари.
— В каждое из снадобий ты добавишь листья камнецветки и соцветия голубиной травы.
— Д-да, ари, — чуть запнулась зельеварка. — Добавлю и то и другое одновременно?
— Именно.
— Но их нельзя смешивать! Если такое снадобье выпьет беременная женщина, она выкинет.
— Твоё дело слушаться, что я говорю, а не рассуждать! Ты сделаешь, что я приказала, и с завтрашнего дня миледи будешь подавать отвары с камнецветкой и голубиной травой, — ледяные щупальца снова скользнули в голову. — И ты никому не расскажешь, что я тебе приказываю. Ты забудешь нашу встречу, но будешь помнить приказ и не посмеешь его ослушаться.
— Да, ари.
— Иди!
Удовлетворённо посмотрев в спину уходящей Мариэте, Приния довольно кивнула головой и отправилась в сторону покоев миледи. Слава Единому, с девчонкой вышло все проще некуда. Зря она так долго осторожничала и выжидала, надо было сразу применить внушение, графиня давно бы уже потеряла детей.
Но всё равно, что-то есть в этой зельеварке неправильное, что-то настораживающее. Надо будет пристальнее к ней присмотреться и избавиться от неё при первой же возможности.
* * *
Поиски работы ни к чему не привели — никто не хотел связываться с подозрительным мужчиной, чье лицо было украшено голубыми пятнами.
Михаэлю пришлось признать — по сути, без магии, он беспомощнее младенца.
Того, хоть, родители покормят и спать положат, а что делать взрослому мужику, который не может пользоваться даром, чтобы не привлечь внимания, а руками почти ничего делать не умеет?
В чернорабочие наниматься?
Слоняясь по улицам города, перебиваясь случайным заработком — подержать лошадей, помочь донести — кому рассказать, со стыда сгоришь! — в один из дней Михаэль обнаружил, что находится на перекрестке улицы, где у него был дом для любовных встреч.
Поддавшись порыву, граф не удержался и пошел вдоль — может быть, он встретит Амину? Будет возможность расспросить её об обстановке в замке, она наверняка, следит за этим.
Амина, пожалуй, единственная близкая ему женщина из его графского окружения, которой не выгодна его гибель. Пока он жив, положение аманты прочно. Правда, он собирался разорвать с ней связь, но сказать это не успел, значит, Амина ждёт и надеется.
Грах, совсем забыл — у Гвинет брачная вязь пропала, значит, Амина тоже в курсе. У аманты были свои источники информации, ему так и не удалось узнать, кто поставляет ей сведения. В любом случае, женщина всегда была в курсе всего, что происходило за стенами замка.
Хорошо, пусть он не увидит Амину, просто пройдет мимо своего дома. Наверное, аманта забрала всё, что смогла, и уехала, найдя себе другого покровителя, а дом стоит закрытый.
Кстати, он же может в нем пожить! Магия его пропустит, соседи и не заметят ничего, и не придется тратиться на съём жилья!
Воодушевившись, граф ускорился и, пройдя еще две усадьбы, остолбенел — где его дом? Где красивое здание с башенкой под крышей?
Черный остов бывшего строения, обугленные деревья сада, изломанная, некогда белая и ажурная, ограда.
Потрясенный, Михаэль подошел поближе.
— Ар, дайте монетку, расскажу, как тут горело! — мальчишка, лет семи-восьми, улыбаясь щербатым ртом, просительно заглядывал в лицо. — Ух, и треск стоял!
— А ты видел? — усомнился Михаэль, оправившись от столбняка.
— Конечно, видел! Я во-о-он там ночевал в тот день, только, конечно, не в доме, а в сторожке на задах. Мой отец там сторожем, я часто с ним остаюсь, когда он на работе, — охотно затараторил мальчик. — И ночью ка-а-к загремело! Я сразу проснулся и первый прибежал.
— И что же ты видел?
— Не-е-т, сначала монетку! — прищурился ребёнок.
Михаэль досадливо прицокнул, но мелкую медяшку достал.
— Держи, вымогатель! Если плохо расскажешь, уши надеру!
— Прибежал первым, — мальчик ловко смахнул деньги с ладони графа, — а тут треск стоит, искры во все стороны! Народ спешит, кто-то с водой, да разве потушишь? Магический пожар был, так и маги сказали, что наутро приезжали.
— А где гореть началось? Не весь же дом сразу занялся?
— А вот туточки, с этого краю, на втором этаже в окнах от угла горело и стреляло. И женщина, что жила тут, любовница самого графа! — в окнах металась, а потом дым пошел, и она пропала. И сразу загорелось везде, будто огниво к углам поднесли.
— Ты видел женщину в окне? Что же, она успела выйти? — напрягся Михаэль.
— Видел, ар, как вас вижу! Нет, она не выбралась, я потом слышал, как взрослые говорили, что все погибли. Такой огонь — никто живым не ушёл.
— Откуда про любовницу знаешь?
— Все знают! — вздернул нос мальчишка. — Она сама всем сказала, важная была, ни с кем не здоровалась, когда шла или ехала, ей все простые должны были кланяться. Если кто-то дорогу не уступил или не поклонился, могла графу пожаловаться, а тот уже разбираться не стал бы. Вредная она была, графская полюбовница, только, всё равно жалко, что такой смертью померла.
— Говоришь, никто не спасся? А много тут народу жило?
— Трое — аманта графа, привратник и служанка.
— И никто не выбрался?
— Никто.
— Что ж, не тушили?
— Говорю — магический огонь это был, поэтому всё сгорело до головешек всего за оборот, а потом само и потухло. Воду лить пытались, но она огонь не останавливала, будто и не лили вовсе.
— И маги приезжали?
— А как же! Дом-то графов и аманта его была. Конечно, приезжали, да не раз. Все расспрашивали, кругами ходили, но нашли чего или нет — не знаю. Внутрь до сих пор никто проникнуть не может, магия не пускает, только, когда граф вернется, сможет снять охрану.
— Ясно. Ну, спасибо за рассказ.
— А ты, дядя, чей? Не здешний?
— Проезжий. Хожу, городом любуюсь, вот, увидел пожарище, остановился, а тут и ты подошел.
Мальчик кивнул, потом опять хитро прищурился и, отскочив, припустил вдоль по улице, крикнув напоследок:
