Бродила по нашему коттеджу, вспоминая свою жизнь в Крысиной норе. Похоже, после того, как мы найдем Тодда, мне придется туда вернуться. Если бывший начальник возьмет. Но для этого я должна вновь стать собой — хорошим сыщиком Даной Дмитреску. Пора заканчивать хандрить и сосредоточиться на делах. Прежде всего необходимо расписать обязанности для Барбоскина. Если мы с Бондэросом будем заниматься расследованием похищения Тодда, а вместе с Бобриковой искать Потрошителя, мне будет не до управления охраной «Далей». А Барбоскин, хоть упрямый и ворчливый, но опытный охранник. Следующим пунктом обозначила план действий по поиску Тодда. Барбару Бондэрос сейчас проверяли люди Дюпонта, как и девочек из ее коллектива. Мне же с агентом Бондэросом поручили проследить за Собачкиной и Арбузовой. Обе дамы вернулись в столицу и нам передали их домашние адреса. Я была уверена, что ящера похитил кто-то из приближенных к семье. Дело не только в выкупе, но и в личной мести. Моя интуиция кричала об этом, а ей я привыкла доверять. Поэтому Арбузова и Собачкина были в моем списке подозреваемых первыми.
Наконец, третьим пунктом я поставила дело Потрошителя. Решила выписать на листочке все, что помнила про Парфюмерова. Главное, определить, с какой целью он заказал редкого метаморфа. Так легче вычислить, на кого он охотится. У меня возникла мысль, не я ли его жертва, но эту версию отмела. Кому я нужна, если даже муж отвернулся и решил развестись? Припомнила нашу встречу со стариком Парфюмеровым, который принюхивался ко мне и говорил о том, что собирает редкие запахи. Вряд ли я обладаю подобным. Хотя метаморфы источают необычные ароматы, а вот большинство оборотней пахнут зверем. Я вспомнила слова Парфюмерова об ароматах красоты, невинности, страсти. Он что-то говорил о зрелости… Кстати, старушка-метаморф вполне могла его заинтересовать именно этим. Ароматом опыта и зрелости. И еще миллионами на счетах. Пришла мысль, что дела Тодда и Парфюмерова могут быть связаны. Например, ящера похитили в качестве наживки, а позже предложат Тодда в обмен на старушку. Версия, конечно, не выдерживала критики, но ее тоже нельзя отметать, поэтому вписала четвертым пунктом.
Я чувствовала, что в рассуждениях двигаюсь в правильном направлении, только направлений было несколько: и куда идти? Может, посоветоваться с Куропаткиным, все же он известный психопатолог. Даст умные советы, определит психотип преступников. Хотя то, что Парфюмеров — тот еще псих и тип, я и без Куропаткина знаю. Подготовив заметки для Бобриковой и Дюпонта, я покинула наш с Тимом коттедж. Торт так и не съела, что-то последнее время меня подташнивало — все от нервов. Хотела проверить Тима и зайти к нему в офис, но решила не беспокоить мужа и дать ему время побыть одному. Лишь заскочила к Аделаиде и сообщила, что еду в город на дело.
— Дана, я с тобой! — Женщина подхватила сумочку, а заодно и меня.
— Мама, мы с агентом Бондэросом собираемся следить за подозреваемыми.
— А я помогу. Думаешь, я в кустах не сумею спрятаться или по траве не проползу? — насупилась мама. — Я ящеркой обернусь, меня никто и не заметит. Даночка, пойми, не могу я здесь без дела сидеть, когда мой мальчик в заточении. Я должна что-то делать, как-то помочь.
Я понимала чувства Аделаиды, да и до машины мы уже дошли:
— Хорошо, но только без самодеятельности.
— Рот не открою и ящеркой проползу, — успокоила меня мама и впервые за последние сутки улыбнулась.
До города мы доехали быстро. О наших отношениях с Тимом мама не спрашивала, и я была ей за это благодарна. В кафе внештатный агент ФСО Бондэрос сидел за дальним столиком в плаще и надвинутой на глаза шляпе.
— Посему ты не в гфиме, Дмитфеску? — тут же спросил он командным голосом.
Забыл, что давно не мой начальник.
— Не Дмитреску, а Драконова, — вставила мама и первой села за стол. — И зачем в такую погоду париться в плаще и гриме?
— У меня с собой парики, — успокоила я коллегу.
— Ладно, — милостиво согласился Бондэрос. — Пефвая по плану Собачкина. Я фее уфнал, она сейчас звефо-депутат. Собфала жуфналистов на митинг и едет по этому адфесу.
Бондэрос протянул нам с мамой лист. Быстро сработал, ничего не скажешь.
— Ой! — Мама вскрикнула и прижала руку к сердцу. — Здесь же находится домик дедушки Поликарпия!
— Змея? Родственника дяди Монки? — уточнила я.
— Да, Монки с ним живет. Хотя не уверена, что в этом доме. Тим оставил им кругленькую сумму, скорее всего, что-то приличное купили, — поведала Аделаида.
— Я фее понял — Тодд у них! Его дефжат в этом доме! А жуфналисты пефвыми обо всем узнали. Едем! — скомандовал Бондэрос, нацепил на глаза темные очки и направился к выходу.
Мы с мамой побежали за ним. По дороге Бондэрос позвонил Дюпонту и высокомерно сообщил:
— Я фасквыл это дело! Сообщи полковнику и пфисылай бфигаду! Тодд Дфаконов в залофниках у Монки.
Бондэрос продолжал самозабвенно вещать, как в одиночку вышел на след Собачкиной, ночью караулил у дома, подслушал телефонный разговор, что она собирает журналистов возле дома Поликарпия. Все как всегда: бывший агент ФСО приписывал себе чужие заслуги.
Хорошо, что мы уже приехали по указанному адресу, иначе я не выдержала бы долго это вранье. Мы с мамой на всякий случай для маскировки надели парики. И, помолясь всем зверобогам, вышли на тропу. Одноэтажный домишко был малюсеньким, с узкими окошками и облезлыми дверьми. Возле входа переминались с ноги на ногу несколько журналистов, а Собачкина вещала в рупор:
— Свободу змею Поликарпию! Пока Драконовы жируют, их родственники умирают от голода. Только я расскажу вам всю правду. Голосуйте за молодость, смелость и Собачкину! Собачкину — в президенты Зверляндии!
Аделаида едва сдерживалась, порываясь подойти к журналистке.
— Рано, мама, — попросила я. — Нужно удостовериться, что Тодд у них.
— Не будем тофопиться, — подвякнул Бондэрос. — Пока едет полиция, следим из кустоф.
И агент ФСО пополз в заросли орешника. Мы же с мамой подобрались ближе к митинговавшим. У входа в дом в кресле сидел дед Поликарпий. Хоть он изображал из себя жертву, лицо лоснилось и румянилось, на ногах красовались дорогие ботинки. Рядом с родственником стоял дядя Монки, в вытянутых на коленях трениках и вязаной кофте с дырками от зубов слоновой моли. Собачкина, сменившая имидж с откровенных топов и коротких юбчонок на деловой костюм и очки, страстно вещала:
— Я, как зверодепутат, не могу обойти эту семью стороной. От несправедливости у меня разрывается сердце, кости ломит и хвост отваливается! Миллионер Драконов выгнал на улицу бедных родственников: им не на что жить, нечего есть…
На последних словах дядя Монки прикрыл кофтой выпирающий живот.
— Как это не на что жить? — Аделаида Драконова не выдержала и выступила вперед. — А как же те деньги, что Тим перевел им на банковский счет? Вместо того, чтобы засадить в тюрьму за воровство, их простили.
