Я перегнулась через перила, чтобы зачерпнуть воды, а может и потрогать рыбку, если повезет, как тут же была одернута назад.
— Нельзя, гэйтана! Опасно!
Каим, мой помощник, взявшийся из ниоткуда, убрал свои руки от моей талии и виновато опустил глаза.
Боковым зрением я заметила всплеск воды от приближающегося черного пятна, и через секунду, рассекая зеркальную поверхность, в воздух выпрыгнул клыкастый монстр, размером с бегемота, и заглотил красивых рыбок в бездонную глотку.
Пока я не могла шелохнуться, скованная колючим льдом, Каим загородил меня своей широкой спиной от водного чудовища.
— Ограждение он не пробьет, не волнуйтесь.
Облегченно выдохнув, Каим снова опустил глаза, но тут же стыдливо отвернулся, словно увидел то, чего не должен был.
Что не так? Неужели я обделалась от страха и даже не почувствовала?
Но нет…Все оказалось еще хуже. Месячные.
Не разжимая ног я мелкими перебежками побежала в душ, проклиная эти чертовы трусы-будущего. Хотя, сама виновата. Выключилась после приятного знакомства с четвертым мужем, позабыв обо всем на свете.
Стоп! А кто меня раздевал?
Я замерла под струями воды, нервно сглатывая, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь.
— Я подготовил платье для вас, гэйтана, — от неожиданности я подпрыгнула, и растянулась на мокром полу, взвыв от боли в коленке.
У двери душевой тут же появились слуги.
— НЕТ! — истошно заорала я! Еще их тут не хватало, — все в порядке. Благодарю, Рам!
Рам, чтоб тебя! Нельзя же так пугать!
Зато сразу стало ясно, кто меня и раздевал, и спать укладывал. Мои личные няньки Рам и Каим.
Поднявшись в прозрачном лифте на верхний этаж сферы, на свежем воздухе в кружевной тени деревьев я неспешно завтракала, иногда озираясь по сторонам. Мало ли, динозавр еще какой прилетит. Но, к счастью, прилетали лишь красивые птички с красными хохолками и воровали мои булочки, нагло топчась по тарелке.
— Какие на сегодня планы? — наверняка, мои няньки в курсе расписания.
— В течение трех дней вы свободны от любых занятий и отдыхаете.
Отлично! Значит куратор в курсе того, что женщину с месячными лучше не трогать, дороже выйдет. Этим и воспользуюсь.
В первый день я изучала свой дом, в котором, как оказалось жила я одна, если не считать штата прислуги и роботов, похожих на людей и совершенно не страшных. Во второй – валялась в кровати, листая газеты с инопланетными новостями и журналы мод, поедая фрукты и орешки, потому что вредностей вроде чипсов с соленой рыбкой и пивом у них не оказалось. Ну и в третий, я слонялась без дела, взламывая мозг нянькам, роботам и поварам. Ну а что! Должна же я на ком-то практиковаться в выносе мозга! А то так всю сноровку растерять можно!
В общем, на исходе третьего дня дела внезапно появились не только у нянек, но и у роботов. Поэтому, с чувством выполненного долга я легла спать, и даже мысль о том, что завтра начинается мой первый месяц замужества, не смогла прогнать сон.
13. Слоник.
— Доброе утро, любимая!
Я открыла один глаз и тут же его закрыла. Ну началось!
— Я нафол гаписи о вызни людей в насяле двухтысисных и ешил жделать тебе сюпжиш!
Это глупое, но длинное недоразумение, стояло одним коленом на моей кровати, держа в руках поднос с завтраком, а в зубах красную розу.
Потирая глаза, я заставила себя сесть и изобразить счастливый вид.
— Очень мило! — но мимо…
Норд тут же поставил на колени поднос и потянулся, чтобы поцеловать меня, точнее, вложить в мой рот розу. Но не успел! Я взяла ее в руки, и приложила бутон к губам. На первый раз пронесло!
Чтобы не допускать неловких пауз, я тут же принялась за еду. Но малявка, видимо пересмотревший голливудских романтических фильмов из загашника, решил, что должен кормить меня сам.
— У вас что, сохранились кинопленки?
— Да! Я каждый день смотрю какой-нибудь фильм и учусь, как делать тебя счастливой, — просиял он и прижался щекой к моим бедрам.
Н-да. Надеюсь, "Пятьдесят оттенков серого" он не смотрел, иначе, боюсь даже представить, какое «счастье» меня ждет ночью.
Никогда в своей жизни я не мылась в душе столько, сколько сегодня. Я уговаривала себя закрыть кран, выйти к мужу, но успокаивала себя «еще минуточкой», и когда моя кожа совершенно раскисла, а малявка под дверью в очередной раз заныл, что он соскучился, все же вышла.
До самого вечера он ходил за мной по пятам, рассказывая истории из детства, и то и дело предлагал массаж-погулять-покормить и тому подобную заботу, от которой уже ком в горле стоял.
И я чудесно знала, что этот ком можно запить текилой, водкой или коньячком…Ладно. Хотя бы шампанским.
— Здесь есть шампанское? — я была не уверена, но все же спросила в надежде поднять градус своего настроения.
Пусть лучше наша первая брачная ночь пройдет под девизом «грязные танцы», а не «тишина в библиотеке». Между прочим, для любимого мужа старалась! Но допинга так и не получила.
И как бы я не тянула время за ужином, в спальню идти все же пришлось.
Как называется чувство, когда волнуешься, не хочешь вообще, хочешь поскорее, а еще кого-нибудь придушить? Вот и я не знаю. Но я его точно испытывала, пока ждала малявку из душа.
— Сюрприииз!
Спиной ко мне, пританцовывая и потрясывая черным банным полотенцем на уровне бедер, в спальне появился Норд.
Юное поджарое тело хоть и было красивым, и даже вполне неплохо двигалось, не возбуждало ни капельки.
А, может, это я старая фригидная кляча? Двести лет, как-никак, чай не девочка.
И в следующую секунду я убедилась в этом окончательно.
Несите корвалол, вызывайте скорую!
Это чудо с лицом заправского мачо повернулось ко мне и распахнуло полотенце.
Слоник!
Слоник, мать его!
На его член был надет СЛО–НИК! С красным хоботом, круглыми глазами и помятыми ушами.
Я закрыла рот двумя руками, чтобы не заржать.
— Где ты это нашел? — сжимая губы, подавляя в себе смешки, так и рвущиеся наружу, я сползла на пол.
— Сам сшил! — гордо отчитался стриптизер, — нравится?
— Еще как! Только уши печальные!
И тут, видимо, вдохновившись похвалой, Норд приступил к активным действиям.
Расстегивая многочисленные пуговицы моего платья, а я постаралась выбрать такое, чтобы их было побольше, его пальцы подрагивали, а дыхание сбивалось. Меня же трясло от сдерживаемого смеха, потому что картинка этого ушастого кошмара так и стояла перед глазами. Норд же, наверняка, был уверен, что я вся горю!
