— Человеческие радости для инопланетных лордов?
— Почему-то все считают, что людям королевской крови чужды простые человеческие радости.
— Может, потому что вы не простой крови? Тем более, с другой планеты…
— Знаешь, на Земле жили представители многих рас и отличались они лишь цветом кожи и строением тела. Но каждый из них умел любить, ненавидеть, ждать, страдать…
— И ловить рыбу? — я попыталась немного разбавить его серьезность, которая опутывала мраком кабину корабля.
— И даже ловить рыбу! Наши галактики были заселены различными расами, но все равно это были ЛЮДИ. Из одного теста, как говорили у вас.
— А у вас?
Сид с минуту молчал, глядя куда-то вдаль.
— Я бы очень хотел привезти тебя в свой дом. Но, к сожалению, жизнь на Марилоне становится невыносимой: постоянные ветра, засуха…Планета становится пустыней. Люди выживают из последних сил. Еще сто лет, и там не останется ни души.
— Но почему? Неужели нельзя переселить их в другое место?
— Так решил Герд, правитель трех галактик. И он на самом деле прав. Потому что в то время, которое им отвели на то, чтобы одуматься и пересмотреть свои ценности, люди продолжили бездумно уничтожать свой дом. С нашими планетами происходит все то же, что было с твоей Землей. И вот…только когда здесь нет людей, она прекрасна.
Сид был прав. Сегодня мы облетели добрую часть планеты и под нами я ни разу не увидела копоти завода, грязных пятен в море, горы свалок или клочками вырубленный лес. Без людей моя планета стала заповедной зоной.
— Он хочет заселить планеты новыми людьми. Воспитать в них новые ценности. Рождаемость будет регулироваться, а за пренебрежительное отношение к природе людей будут сурово карать.
— Убивать и вешать их голову на частоколе?
— Ссылать на добычу анурита… — и задумчиво взглянул на мой перстень.
Я не ответила на это ничего, но кожа под колечком тут же зачесалась. Если этот анурит настолько дорог, а его добыча представляет собой каторгу, сколько несчастных судеб и смертей несет в себе этот камень?
Домой мы вернулись под вечер. Я, как все дни, ушла готовить нам ужин, но тянущая боль внизу живота не давала мне покоя.
Месячные. А это значит, что наступили дни, когда я могу побыть одна, не стараться кому-то нравиться, не учиться сглаживать острые углы в общении с моими мужьями, и вообще, могу никого не видеть! А после…наступит время нового мужа. На этот раз – время Сида.
24. Домик на дереве.
За три дня «свободы» я выспалась на месяц вперед, наела сладостей на плюс один размер в бедрах и даже успела соскучиться по своим мужчинам.
Без Туата было откровенно скучно, потому что даже его приставания и пошлые шуточки я начала воспринимать как нечто неотъемлемое.
Сид стал буквально папочкой: заботился, поела ли я, не холодно ли, не скучно, не бесит ли меня его братец. И мне, надо сказать, это нравилось. Рядом с ним я чувствовала заботу. Он старался угодить во всем, но в этом не было щенячьей преданности недомужика под каблуком. Это выглядело так, будто взрослый мужчина взял за меня ответственность. Полную, абсолютную. И это не обсуждалось.
О Норде я и не вспоминала. А вот Оушен мне позвонил. Дважды.
Первый раз как раз тогда, когда я сидела у окна, всматриваясь в голубую рябь озера, что было под моим домом.
Я не ответила, потому что…Не знаю почему! Пусть думает, что мне некогда! Занята я.
Потом, конечно, меня подмывало перезвонить, но я сдержалась.
И второй раз, спустя пару часов, я все же приняла звонок.
— У тебя все хорошо? Как ты?
— Если бы тебе было действительно интересно, вряд ли ты бросил меня здесь.
Где-то с минуту я слышала лишь тишину. Наверное, он собирал всю свою волю в кулак, чтобы не разразиться громом на меня.
— Ты не держала меня…
Интересно! Я должна была упасть в ноги, схватиться за его штанину и причитать: «Не уходи…Побудь со мною?»
— Ты сказал, что у тебя дела. Вот и не утруждай себя заботой обо мне. Со мной все в порядке!
Да. Сглупила. Могла бы вывести разговор в нужное русло и все обсудить. Но ничего с собой поделать не могла. Хочется искренне верить, что во всем виноват ПМС, а не моя природная вредность. Вот только Оушен вряд ли станет анализировать.
Ладно, с ним разберемся через месяц. Никуда он от меня не денется. Придется ему меня любить, любить и еще раз любить, как завещал нам великий дедушка… Фрейд.
Сквозь сон я почувствовала, что меня куда-то несут, бережно, целуя в висок…
Не нужно было открывать глаза, чтобы догадаться, кто это. Конечно же Сид. Его же месяц настал.
— За эти три дня я съела годовой запас сладостей, не надорвись! — промурлыкала я, уткнувшись в его плечо.
— Тебя из рук я не выпущу, даже, если ты будешь весить под сотню!
— А, если за сотню?
— Буду тебя катить, но свое не отдам!
С одной стороны, женщина внутри меня ликовала! Ну кому из нас не понравится, когда мужчина вот так обозначает свои права? А с другой…такая настойчивость немного настораживала. Мало ли чего можно ожидать от этих властных замашек.
— Куда мы идем?
— В домик на дереве.
— Куда? — надеюсь, это была шутка? Я, конечно, в детстве мечтала иметь такое крутое жилище, но сейчас мне не пять…
— В наш дом. Без лишних ушей, глаз…Где будем только мы.
Колючий холодок пробежался вдоль позвонков. На маньяка Сид не похож, да и смысл ему со мной делать что-то ужасное. Вот только чтобы отделаться от предчувствия чего-то опасного этих выводов мало.
В карих глазах сверкнул азарт. Ему понравилось мое замешательство? Мой страх?
— Ты же доверяешь мне?
Сид скорее утверждал, нежели спрашивал, а у меня от его тона желудок сжался в кулачок. Слишком часто этот человек говорит о доверии. Не к добру все это. Не к добру.
— Угу, — промычала я, очень надеясь на то, что все мои подозрения –лишь следствие расшатанных нервов.
Усадив меня в кресло гравитса, поправив простынь, вместе с которой он утащил меня с кровати, Сид сел за штурвал.
Несколько минут он молчал, только поглядывал на меня и как-то подозрительно улыбался.
— Куратор в курсе, что мы улетели? — хоть как-то я пыталась нащупать почву и понять, чем мне грозит все происходящее.
Но Сид проигнорировал мой вопрос.
— Смотри, мы почти на месте! — Сид кивнул головой в сторону огромного дерева, размером с высотку.
По мере нашего приближения к этой громадине, я вдыхала все реже, а глаза открывала все шире. Невероятных размеров дуб покачивался на ветру, шелестя листвой. Мягкие лучи утреннего солнца просвечивали его крону насквозь, и давали возможность разглядеть, что внутри этого чуда действительно есть что-то, похожее на дом.
