Динамо! Динамо! — скандируя сама себе, я с высоко поднятым носом отворила дверь.
Два синих глубочайших озера тут же окутали меня своими теплыми волнами. И я в миг растеряла весь свой боевой настрой.
Ну почему этот мужчина так действует на меня? Уверена, что дело даже не в том, что он красивый, как супер-модель с обложки после изрядной порции фотошопа и мужественный, как герой боевика, которому дорисовали мышцы на компьютере. Ну разве бывали у мужчин с Земли такие четкие, крепкие подбородки? Бывали, конечно, если их филерами предварительно подрихтовали. Разве видела я хоть раз людей с такими синими глазами, а не линзами? А тело?
Я пробежалась глазами по обнаженным рукам Оушена. Сильные, рельефные, с чуть заметными венами. Длинные пальцы с красивыми ногтями, словно это бизнесмен, посещающий мастера маникюра раз в десять дней, а не воин, превращающийся в орудие смерти.
Я тяжело сглотнула, с трудом отрывая глаза от красивых рук, но тут же мой взгляд наткнулся на мужскую грудь, частично скрытую под свободной майкой. Полные, выпирающие мышцы, загорелая кожа, украшенная порослью волос, соски, едва заметно выпирающие сквозь ткань и теплый запах…запах мужчины.
Мои колени ослабли, и я была готова начать молиться всем богам, лишь бы он отступил в сторону, и я позорно ретировалась. Удрала, убежала, и черт с ней, с этой чешуей. Пусть хоть прирастет!
— Выпусти меня, — вышло невнятно.
Боже мой! Куда исчез мой голос?
— Нет!
От твердого решительного голоса я вздрогнула, но и моргнуть не успела, как оказалась в горячих объятьях тех самых рук, которые рассматривала секундами ранее.
Они обжигали меня своими нежными прикосновениями, и плавили мою кожу. Мистер Океан прижимал меня к себе настолько крепко, что мне казалось, я уже растворилась в нем, в его аромате, под его горячим дыханием.
Да, динамщица из меня так себе…
Голова шла кругом, тело становилось ватным и казалось, что вместо крови по венам течет лава. Нежные пальцы гладили мои плечи, ласкали спину, спускаясь вниз, решительным захватом обжигали бедра, и возвращались к груди, нежно сминая ее в ладонях. Внизу живота становилось невыносимо жарко и пусто…
Прохладная стена на контрасте с горячим телом мужчины показалась глыбой льда, и я еще крепче прижалась к Оушену.
— Кажется, все…— с трудом отрываясь от моих губ, он сделал шаг назад.
Как все? Что все?
Оушен уставился в темноту за окном, а я, почувствовав холод, опустила глаза.
Абсолютно голая, без единой чешуйки, я стояла, трясясь от холода. Или от неудовлетворенного желания…
До сих пор не понимая, почему все закончилось, я не могла подобрать слов, которые смогли бы выразить мое недоумение.
Довольно заметный бугор в штанах Оушена явно возвещал о том, что ему тоже нравилось то, чем мы занимались только что, но почему он остановился?
— Накинь вот это. Замерзнешь, — вскользь глядя на меня, он снял с кресла накидку и подал мне.
Я почему-то стояла, как каменная статуя, не в силах пошевелиться.
— Или ты хочешь и перед охраной ходить в таком виде? — его бровь взлетела вверх, а губы сжались в узкую полоску, — или тебе нравится, когда на тебя глазеют? Хотя…что я спрашиваю? Конечно нравится! Но еще большее наслаждение тебе доставляют взгляды множества мужчин…Я прав? Два лучше, чем один…Верно?
К щекам тут же прилила кровь, заставляя лицо покраснеть. Такого развития событий я ну никак не ожидала.
Меня снова только что ткнули носом в мои отношения. С мужьями. И, главное, кто? Один из них же.
— Вот же угораздило меня! — мой нервный громкий смех заполнил тихую спальню, — ты обвиняешь меня в блуде, но сам же пожираешь меня глазами! Что же ты пялишься на падшую женщину?
— На тебе была надета часть меня, частичка моей плоти. Конечно мое тело тянуло к тебе, пока на тебе был…
— То есть, на обнаженную меня тебе плевать?
Оушен шумно вдохнул, отходя в другую часть спальни.
Хотелось броситься на эту груду мышц и вцепиться в его волосы. Но еще больше хотелось плакать.
— Как представлю, что вытворяли с тобой близнецы…— прорычал он себе под нос. Но я услышала.
Вот оно что. Опять.
— Какие мы нежные! А то, что твоя любовница, сидит со мной за одним столом – это нормально?
За секунду он снова оказался рядом, точно коршун, раскрыв свои крылья надо мной.
От неожиданности я ахнула и даже прикрыла рот ладошкой.
На этот раз крылья были темно-синего цвета, но все так же играли с пламенем свечи, отражая их своими чешуйками. Они кутали меня в кокон и приятно щекотали кожу, заставляя мои соски неприлично торчать, почти касаясь тела Оушена. Которое, к этому моменту уже полностью состояло из чешуи.
— Вот это…— крылья резко сжали меня, наталкивая на мощное тело своего хозяина, — защищает только тебя…признает только в тебе свою частичку. Поэтому, и костюм ты сама не смогла снять. Ты – моя пара. Понимаешь?
Я зажмурилась, пытаясь переварить все услышанное. И нет. Я не понимала. Ни-че-го!
— Каково, думаешь, мне знать, что моя женщина спит с другими? А я ничего не могу с этим сделать, потому что закон таков?
Голос Оушена пробирал до дрожи. Еще никогда я не видела его таким серьезным и…отчаянным.
— Ну да. Легко обвинять в этом беспомощную женщину.
— Ты могла не соглашаться хотя бы на секс с двумя! — огромные крылья распахнулись, освобождая меня, но сметая все, что попалось на их пути.
Невыносимый звон бьющегося стекла, грохот ломающейся мебели больно ударили по ушам, и я невольно вжалась в стену, закрывая уши.
— Тебя мои крылья не обидят, не волнуйся, — рыкнул он.
И как только все затихло, я приоткрыла глаза, но ничего не увидела, потому что снова находилась в коконе из этих чешуек.
— Ты псих! — заорала я, что было сил.
— Ты сделала меня таким!
— Ах вот оно что! Сними сейчас же с меня эту дрянь, и проваливай! — я попыталась раздвинуть крылья, но тщетно. Они были прочными, как железные щиты.
— Вообще-то, это ты в моей комнате, но тебе я разрешаю остаться! — через едва заметную щелочку я заметила усмешку.
Я затопала ногами, зарычала и зафыркала, напоминая сама себе взбешенную кошку, и крылья тотчас же упали на пол.
Даже не пытаясь их переступить , я наступала на чешую, лежащую у моих ног, и разочек пнула ее ногой, после чего крылья стали тускнеть и терять цвет.
— Надеюсь, завтра все это закончится! Правитель примет решение на счет меня, и мне больше не придется изображать счастливую семейную жизнь в вашем дурдоме!
