Нет, ну а чего лукавить? Пусть знает, в чем суть моих претензий. А то, видите ли, из себя праведного корчит, а сам с бывшей женой шпилится по углам.
— Сегодня меня не было во дворце. Более того, на Фаресе меня не было!
Он замолчал, ожидая моей реакции, но не выпуская из крепких объятий.
— И, если тебе моих слов мало, это могут подтвердить все, кто был со мной рядом.
— Мне все равно! — чуть ли не плюнула я.
— Серьезно? Так все равно, что ты угнала гравитс моей сестры?
— А что мне было делать? Продолжать слушать ваши стоны?
— Еще раз! Меня там НЕ БЫ-ЛО!
Кровь прилила к щекам.
Не было? Но я же слышала…
— Неужели, ты еще не поняла?
Пальцы нежно коснулись моей щеки, проводя по раскаленной коже.
— Я люблю тебя.
И если до этого сердце заходилось в истерике, то теперь оно замерло.
— Я во многом был не прав. И ты плохо знаешь меня, чтобы не обращать внимания на мои реакции. Но знаешь, каково это видеть, что твоя женщина вовсе не твоя?
Оушен припал губами к моему лбу и замер.
— Никогда в жизни я не был настолько счастлив и беспомощен одновременно. Я держал в руках свою судьбу, но был обязан отдать ее другим. И я не выдержал этого. Я нагрубил тебе. Я повел себя глупо. Обвинил тебя в том, в чем ты по сути была не виновна. Но это от безысходности.
Ему тяжело давалось это признание. Желваки то и дело сжимались, а глаза пытались спрятаться от моих.
— Я признаю, что был не прав. Прости меня. И, чтобы ты поняла, насколько сильно дорога мне, как я хочу, чтобы ты была счастлива, я обещаю тебя отвезти на Дар. И…там вместе с тобой дождаться решения суда. И, если оно тебя не устроит, если тебя не освободят от выполнения контракта, я буду добиваться его отмены. До последнего. Но ты станешь свободной. От нас всех. И от меня тоже.
Его пальцы перебирали волосы, поглаживая мой затылок, а душа от удовольствия сворачивалась в клубочек, как котенок. И я уже не была уверена, хочу ли быть свободной от него, от моего Оушена…
51. Не отпускай!
И что прикажете теперь делать?
До этой минуты я ненавидела его и была уверена в своем решении сбежать, бросить, и даже запустить в него не то что сковородкой, ракетой!
А теперь…я стою и таю как шоколад в его руках.
«Любовь долготерпит, не мыслит зла и всему верит»…
— Это правда был не ты?
Я пыталась поймать каждый его жест, взгляд.
Зачем? Мне хотелось ему верить, но я снова ждала подвоха. И, вглядываясь в глаза, я хотела убедиться в том, что не права, что он тот, кому можно доверять.
— Кажется, мое семейство и так сдало меня с потрохами! — Оушен засмеялся, открывая белоснежные зубы, — мама и Аква не особо пытались скрыть мои чувства к тебе. Вывалили всю информацию! И ты еще сомневаешься?
— Это потому, что сам ты не говорил мне ничего, — я обиженно ткнула его кулачком в грудь.
— Я не был уверен, что тебе это нужно.
— Нужно!
— Уверена?
Теперь правды в моих глазах искал Оушен.
Неловкий момент. А я совершенно не понимаю, что ответить.
Я хочу быть с ним, но уже боюсь.
— Лорд Оушен, прошу прощения. Мы должны освободить трассу, — из подпола гравитса, так же, как и Оушен, появился какой-то молодой военный.
Мы стояли слишком близко, касаясь телами друг друга, и юноша в форме, смущенно опустил глаза.
Оушен не сдвинулся ни на шаг, и мне было это приятно: он считает меня своей, и значит, он в праве стоять так близко, как он этого пожелает, не стесняясь никого.
И пока мужчины что-то обсуждали, я отошла к окну и, обняв себя за плечи, уставилась на оранжевое скопление метеоров.
Почему все так сложно? Разве нельзя было просто влюбиться и быть счастливой парой?
— Идем, — Оушен стал сзади в шаге от меня, — нам нужно пересесть на мой корабль.
— Зачем?
— Он немного быстрее гравитса. На Даре мы будем через пару часов.
Да уж…Немного быстрее…Самую малость: два часа против двух тысяч.
Я обернулась, и Оушен уступил мне дорогу, пытаясь не коснуться меня. Наверное, подумал, что я отошла подальше от него, как бы отвечая, что не уверена.
Глупое молчание выворачивало наизнанку. Мне хотелось его обнять, поговорить о каких-нибудь глупостях, да хоть о погоде! Но я не знала, с чего начать. И он молчал, хотя я чувствовала, что ему нужно то же, что и мне.
С другой стороны, может быть так будет правильнее? Пусть все решится, уляжется, и тогда, придя в себя после стольких потрясений, я смогу начать жить заново.
Так и удерживая дистанцию, мы перешли на его военный корабль, и снова оказались одни.
Мы летели в полной тишине и темноте, которую изредка подсвечивали пролетающие мимо корабли. Никогда бы не подумала, что в космосе такое движение. Точно трасса на юг, в разгар сезона.
Оушен сидел, откинувшись в кресле, закрыв глаза. А я стояла позади, чуть сбоку и, не отрываясь, наблюдала за ним.
Темно-серые штаны, обтягивающий мышцы ног, военные ботинки, делающие его ноги более тяжелыми, и китель, подчеркивающий мужественную фигуру.
И стоило взглянуть на пальцы, расслабленно лежащие на ручке кресла, как в груди защемило от ворвавшегося воспоминания, как эти самые пальцы касались моего лица, ласково проводили по губам, неловко убирали волосы, нежно вытирали слезы…
Я робко подошла к нему сзади и опустила ладони на плечи. Холодная ткань его формы контрастировала с теплом моей кожи. Впрочем, как и сам Оушен: он оставался спокойным, а меня выкручивало от желания прильнуть к нему, чтобы чувствовать его каждым миллиметром своего тела.
Мои пальцы заскользили по мощным плечам, очерчивая твердые мышцы, спустились к груди, вернулись к шее, и незаметно для меня скользнули под воротник кителя. Я опомнилась лишь тогда, когда подушечки пальцев почувствовали пульсацию вен сквозь разгоряченную кожу.
Боже! Что я творю?
Я и подумать не успела, что надо бы прекратить это все, как Оушен ловко перекинул меня через плечо, устраивая на своих коленях.
Опешившая от неожиданных кульбитов, я пыталась сосредоточиться на его глазах, но тут же голова закружилась еще сильнее. Впрочем, как и каждый раз, когда я встречаюсь с этим взглядом.
Ну поцелуй уже меня! Давай! Разрушь эту стену между нами!
Широкая ладонь распласталась по моей спине, прижимая к мощной груди, а вторая устроилась на затылке, не позволяя увильнуть. Да я и не собиралась.
