Оушен прикрывал глаза, каждый раз, когда мои мышцы невольно сокращались, и я чувствовала, что он готов продолжить, что ему не нужно время для передышки.
Убрав прилипший локон с мокрого лица, он заправил его за ухо и нежно провел пальцами по моей щеке.
— Люблю тебя…
Счастливая и наконец, уверенная в нем, я, закрыв, глаза улыбнулась, и отдалась этому дикому порыву, что так и рвался наружу из нас обоих.
Двух часов нам оказалось мало, но переливающийся зеленый свет странного солнца все же отвлек нас друг от друга.
— Мы на месте.
53. Это не было твоей идеей. Это был мой план!
На сам Дар мы не попали, так как даже непродолжительное нахождение на этой планете вызывает необратимые изменения в теле, зато нас поселили на небольшой планете-спутнике Дара, где могли остановиться космические путешественники и гости Дарийцев. Именно здесь должно было пройти очередное слушание по моему делу.
Коммуникатор охрип от бесконечных напоминалок и звонков, пока мы не могли оторваться друг от друга.
Наконец, Оушен застегнул последние пуговицы на воротнике нового кителя, еще раз поцеловал меня, и с трудом, будто мы – магниты, прервал поцелуй.
— Не скучай! — он сжал мои пальцы и поднес их к своим губам.
— Буду скучать! — надулась я.
— Ты можешь смотреть прямую трансляцию с совета. Если я подмигну, знай, это для тебя!
— Почему мне нельзя пойти с тобой? — я снова прижалась к нему, сцепляя руки в замок за его спиной.
— Сегодня Сид будет давать показания. Неизвестно, что ему взбредет в голову, поэтому, тебе безопаснее остаться здесь.
Теплое дыхание коснулось макушки, успокаивая и даря чувство защищенности. Наверное, Оушен прав. Не стоит провоцировать демона.
Пока я принимала душ и завтракала, поглядывая на трансляцию одним глазом, в зале советов собралась куча народу. Но места членов совета, как и моих пока еще мужей, были пусты.
Под ложечкой засосало, и даже чай застревал в горле. А что, если Сид предпримет что-то страшное, опасное? Что, если он сможет убедить судей, что я должна быть только с ним? Ведь он умеет, это его врожденная особенность.
Наконец, все притихли, и в зал вошли пятеро мужчин, один из которых был лорд Фарес, и женщина. Безупречно красивая, излучающая невероятное сияние и доброту. Стоило ей пересечь порог, как даже шепот стих. Все только благоговейно смотрели на нее. И не возникло никаких сомнений – это и есть Аврора, землянка, спасшая их планету.
Следом за ними в зал вошли Норд, Туат и Оушен.
Увидев малявку, я поняла, что соскучилась по этому мальчишке. Только не как по мужчине, как по младшему брату-балбесу. Хотя он за эти пару месяцев возмужал и, кажется, немного поумнел.
Туат входил в своей обычной расслабленной позе, не вынимая рук из карманов и что-то жевал, улыбаясь красивым женщинам, сидящим в зале, от чего те смущенно опускали глаза и краснели.
Да! Этого только могила исправит! Но я ничуть на него не в обиде!
Оушен входил третьим. Уверенный в себе, собранный и надежный, он подмигнул, проходя рядом с камерой, и от непроизвольной улыбки свело щеки.
Боже мой! Еще несколько часов назад я хотела убежать от него, а теперь таю только от того, что он передал мне привет с помощью тайного знака. Нашего тайного знака.
Сида ввели под конвоем, водрузив на его голову металлически обруч, из которого торчали провода, и посадили отдельно ото всех. Надеюсь, это спасет всех нас от его извращенных идей.
Совет начался со странного ритуала поклонения зеленому шару, а затем один из судей заговорил на странном языке.
Вот те на! Я же ни слова не понимаю на этом дарском! А читать по глазам и выражениям лиц я, к сожалению, не умею.
Надо срочно найти кого-то, кто смог бы переводить все, о чем говорят эти люди. Уверена, я узнаю много интересного!
Набросив на себя первое попавшееся платье, заботливо приготовленное Оушеном заранее, я открыла дверь, чтобы выйти на поиски, но буквально влипла во что-то мягкое и приторно, до оскомы в зубах, сладко пахнущее.
Кики?
Какого хрена?
— Попалась, дрянь! — она втолкнула меня обратно в комнату, и я, сбившись с ног, упала на задницу, больно ударившись копчиком.
В добавок к этому, мою кожу словно стянуло от жесткого мыла, и закололо иголками.
Заерзав, я попыталась избавиться от странных ощущений, но они лишь усиливались. А Кики в это же время наступала, упиваясь победой надо мной.
Краем глаза, увидев всполох синего блеска на своей ладони, я поняла, что это защитная чешуя Оушена приходит в действие, доставляя такое необычное ощущение.
— Ничто тебя не берет! Сначала, кольцо Сида спасло тебя от яда, что я подлила в твой чай. Я подумала: "Отлично! Значит, Сид сам разберется с тобой, избавит меня от твоего присутствия, выкрав с Фареса." Но ты сняла его перстень, тем самым лишив его такой возможности. И снова перешла мне дорогу!
Она говорила надменно и спокойно, точно в следующую секунду из ее глаз выстрелят ядовитые стрелы и проткнут меня насквозь. А я все так же корчилась на полу, пытаясь унять зуд.
— Когда ты угнала гравитс, я специально отключила систему локации, чтобы Оушен не смог найти тебя, когда твой маленький кораблик затеряется в дальних галактиках, и ты сдохнешь от недостатка кислорода. Но и тут ты выиграла.
Кики брезгливо перешагнула через меня, не сводя глаз с моего лица.
— Но сейчас, я точно не упущу свой шанс. Оушен далеко. Никто не спасет тебя. Жаль, что ты не досталась Сиду. Он бы использовал тебя по назначению.
Черт! Черт! Черт!
Что она собралась делать?
И что надо сделать мне, чтобы все эти блестки, чешуйки, или как их назвать, черт их подери, заработали?
Кики, расставив ноги надо мной, медленно присела, и наши лица оказались друг напротив друга.
Мне бы ее оттолкнуть, да хотя бы плюнуть в ее рожу, но я сидела, как тряпичная кукла, набитая ватой, и только чувствовала, как жгло кожу от проступающих на ней искр.
— Не люблю долгие прощания! Плакать о тебе не буду! И обещаю, утешить несчастного вдовца горловым минетом. Пока, сука!
И ее руки вцепились в мою шею, как тесная удавка, сжимая ее и лишая возможности вдохнуть.
Но ее довольное лицо в ту же секунду сменилось страдальческой гримасой, посерело и замерло с раскрытыми глазами и ртом.
Синие искры стали перетекать с моего тела на ее пальцы, выше, выше, окрашивая кожу Кики в свой цвет.
Она онемела, а в зрачках больше не было радости победы. Только ужас. А искры продолжали высасывать из нее жизнь, и Кики уже больше напоминала мумию, нежели молодую женщину.
