— Зачем ты легла в снег? Почему ты раздета? Заболеешь ведь!
Оушен поднял меня на руки, убирая налипший снег с моей кожи, и понес внутрь гравитса. Я же только моргала глазами, вылетающими из орбит, не понимая, как все это может происходить со мной в реальности.
— Отшлепать бы тебя за такое поведение!
Оушен достал из-под сидения плед и, замотав меня, чмокнул в ледяной нос.
— Только не говори, что ты подумала, что я брошу тебя.
Черт! Откуда он узнал?
Тут же в моих руках оказалась кружка с горячим какао.
— Пей!
Я послушно сделала глоток, так и не приходя в себя от шока.
— Ну сто процентов надумала про меня гадостей! По глазам вижу! Сама придумала, сама обиделась, и, наверняка, возненавидела меня! — Оушен присел на корточки у моих коленей и поправил плед, согревающий мои продрогшие плечи.
— У тебя есть три минуты, чтобы передумать на счет способа моей казни, потому что за мной уже летит охрана.
— Как летит?
— На солярах. Пока я прорывался к тебе, пришлось немножечко их поломать. Несерьезно. Все целы. Думай быстрее!
— О чем?
— Согласна ли ты стать моей женой?
Оушен достал из потайного кармана кольцо с сияющим камнем синего цвета. Оно блестело под лучами солнца и перекликалось с невероятно глубоким оттенком его глаз.
— Лорд Оушен! Вы нарушили запрет на посещение данной территории. Мы обязаны доставить вас коменданту Лактики.
Вокруг нас зависли десятки соляров, моргая прожекторами. И только увидев всю эту суету, до меня начало доходить.
Мой Оушен пробрался сквозь охрану, чтобы сделать мне предложение! А я, дура, сижу и молчу!
— ДА! ДА!
Я бросилась к нему на шею, снова плача от разрывающих меня эмоций.
И стоило ему надеть кольцо на мой палец, как все вокруг затихло, и соляры один за одним стали исчезать в небе.
— Ну и долго же ты думала!
Оушен сгреб меня в охапку, прижимая к себе со всей нежностью, что могла быть в этих мощных мышцах.
— Люблю тебя!
— Люблю тебя!
Эпилог.
— Открой окно! — я развалилась в жутко неудобном кресле, пытаясь найти позу, в которой могла бы дышать.
Норд побледневший и уставший от моих бесконечных претензий быстро метнулся к балкону и распахнул настежь двери.
— Так лучше? — в его глазах был испуг и желание заботиться, несмотря на то, что я уже была не его женой и под моим сердцем бились еще два крошечных сердечка.
— Не переживай так! У твоей Эльзы, может быть, пройдет все легче, ты же не заделал ей очередную партию близнецов! — фыркнула я.
— У Оушена в роду не было близнецов. Может не он виноват! — попытался защитить своего родственника малявка.
— А кто виноват, мать вашу? Уже третий раз! Третий! Я рожаю ему двоих мальчиков!
Аромат роз донесся из коридора, и вслед за ним в спальню вошел мой муж, неся охапку моих любимых садовых роз, которые я выращивала на заднем дворе нашего дома.
— Прости, малыш! Я не хотел! — Оушен присел перед нами и положил ладони на живот, целуя. — Я же не виноват, что у нас получаются только мальчики, причем сразу по двое!
— Ну ты уже договорись там со своими головастиками, чтобы девочкам место уступили!
— То есть ты согласна еще раз попробовать? — Оушен довольно улыбнулся.
— Аааа! — очередная схватка скрутила меня, и я, вскочив с кресла стала считать углы, тяжело дыша.
Оушен на трясущихся ногах ходил за мной следом.
— Не беси меня! — прорычала я, — ты дышишь громче меня!
Оушен встрепенулся и взъерошил волосы.
— Они все такие во время родов? — тихонько, откуда-то из-за угла высунул нос Норд.
— Откуда я знаю? — огрызнулся мой Оушен.
И пока я переживала схватку, любуясь перепуганными лицами моего мужа и друга семьи, в животе что-то громко хлопнуло, и тут же по ногам потекли воды.
— Врача! Аква! Мама! — Оушен, держась за голову бегал то к дверям, то ко мне.
Боже! Как же это смешно, когда такой сильный, мужественный и бесстрашный человек боится за свою женщину и детей.
Пока я смеялась, меня снова скрутило, и я почувствовала, что все произойдет с минуты на минуту.
— Что? — Оушен побелел еще сильнее.
— Все… — чувствуя, как ребенок давит на таз, я мелкими шажочками пошла к кровати.
— Вышли все! — рявкнула моя акушерка, и мужчин как ветром сдуло.
Через пять минут я держала на руках своих сыновей. Пятого и шестого. А счастливый папаша, гладил мои волосы и целовал курносики своих малышей.
Конец
