— Ну, понятно, брат новой куклы, дороже дочери родной — надулась наглая красавица.
— Тебя не касается теперь моя жизнь и то, куда я трачу свои деньги! — прошипел я, сжав зубы. Видно, с теткой Даша все же общается и плотно.
— Да, как же ты не видишь, что это просто типичная трущобная золушка. Которая тебя использует чтобы выжить! Она тебе не ровня и не любит тебя!
— Даже если это и так, тебя это никак не касается. Всего доброго!
Я вышел из кофе, с тоской думая о том, что теперь еще и с Аней поговорить нужно.
Ее новость о моем подтвержденном отцовстве тоже не обрадует, конечно, и сто процентов, что еще и не проходящая ревность к Даше добавиться. А все ведь было так хорошо. Мы только привыкли за эти десять дней друг к другу. Мне безумно нравилось, что она всегда встречала меня уже у двери, жарким поцелуем, а на ужин уже было готово что-то вкусненькое. Мы делились новостями за день. Вместе мыли посуду и спешили в постель, насладиться друг другом.
Идеальная жена, идеальная жизнь, о такой я всегда и мечтал.
Жаль, что продлилась она недолго.
Глава 20
Аня встретила меня, как всегда, нежными объятьями и жарким поцелуем от, которого приятно закружилась голова. С ней мне никакого вина не нужно и так домой бегу, минутки считая до встречи. Со своей сладкой девочкой.
— Скучала? — спросил я, с улыбкой, чуть отстранившись от нее.
— Да некогда скучать было, но думала о тебе постоянно. Как и всегда.
Слова ее стали усладой для моих ушей.
— И я о тебе. Что на ужин?
— Суп с курочкой и лапшей и сырники с бананом,
— Отлично. Я жутко голоден! — я подхватил Аню и внес в гостиную. — Я мыть руки, а ты накрывай на стол.
Я обожал ее простые, домашние блюда. Но сегодня насладиться ужином явно не получится. Я не знал, как сказать, но знал, что рано или поздно, придется.
Аня не выдержала первой, сама спросила за ужином:
— Что там с анализами? Пришли?
— Пришли, — сокрушенно вздохнул я.
— Твое счастье? — спросила легко, с улыбкой, без малейшего напряжения.
— Мое, — я уткнулся в тарелку с сырниками, ожидая выплеска недовольства.
— Поздравляю! — Аня произнесла “поздравляю” таким тоном, словно и в самом деле была очень рада именно такому развитию событий. — Нет, правда! Поздравляю! Дети, это счастье и благословение небес. Не у всех они есть и это большое горе, если их нет.
— Да, наверное, ты права, я с Дашей уже поговорил, все ей объяснил, что девочке помогать я буду и когда она подрастет, я буду с ней видеться, я хочу учувствовать в ее жизни, хочу, чтобы она знала меня, но личных отношений с Дашей, у меня больше никогда не будет.
— Уверен?
— Более чем. Предательства я не прощаю.
Аня хмыкнула, приняв информацию и для себя.
— Учту.
— Учти, — серьезно кивнул я.
— А ты уверен, что она это примет?
— Примет или нет, это уж ее проблемы. Я свое слово сказал, и менять не собираюсь, она меня знает.
— А мне кажется, что за мной следят, кто-то постоянно названивает и в трубку голосом робота говорит, где я нахожусь. В больнице ли, в магазине ли, когда домой заходила, тоже позвонил и сказал, что из наших окон прекрасный вид на набережную. Мне страшно, если честно. Кто и откуда это знает? Это не Шульгин тешится?
— Вряд ли. Он в Италию три дня назад улетел. И я с ним поговорил, о тебе. Он сказал, что ты не оправдала его ожиданий, так, что вряд ли это он.
— Ну, тогда мне еще страшнее. Вдруг это тот, кому меня продали?
— Да, я думаю, что ту ситуацию подстроил сам Шульгин, чтобы мы встретились.
— Думаешь, или знаешь точно? Он тебе это сказал?
— Нет. Этого момента, мы не касались.
Я тут же выругал сам себя, что не спросил про это, но просто, то, что знакомство подстроено Шульгиным, мне казалось очевидным.
— Проясни этот момент, пожалуйста, а то мне не по себе как-то.
— Разумеется. С завтрашнего дня, у тебя будет личный водитель с машиной.
— Не стоит так тратиться. Просто выясни все.
— Твоя безопасность мне дороже всего и это не обсуждается.
Теперь мне и самому уже не казалось, что заказа на Аню не было. К Шульгину много кто ходит, и не смотри, что все с виду приличные люди, в дорогих костюмчиках. Каждый второй из них, хоть раз да платил за минет мальчику, а каждый третий, лишал девственности шестнадцатилетнюю девчонку, пользуясь правом первой ночи, за огромные бабки купленным. При чем, не всегда с согласия бедняжки. Их часто продают собственные матери и отцы. Есть специальные рынки для этого.
Парочка из клиентов Шульгина, даже собственных дочерей ебут. Правда, там девочки, довольно взрослые, и сами не прочь и отсосать, и подставить, в погоне за новым греховным ощущением и денежкой. При чем, знаю я это от самих девушек. В дружеской компании, на пьяную голову, чем только не поделишься. Так, что не удивлюсь, если кто-то из таких извратов действительно захотел мою Анечку, увидев ее в доме Шульгина.
Я почувствовал, что сатанею, думая о том, что возможно сейчас кто — то дрочит свой поганый хер, представляя, как вбивается в мою девочку. Как она кричит от боли или же счастья, под ним.
— Тём! Ты чего?
— А? — я с трудом оторвался от своих мыслей, пальцы болели от того, как сильно я сжимал ложку, поддавшись эмоциям.
— Что с тобой?
— Иди ко мне, — прохрипел я, чувствуя, что моему другу невыразимо тесно в штанах.
— Тём! — засмеялась она, мгновенно покраснев, — я еще не доела.
— Иди, сказал, — дышать с каждой секундой становилось все сложнее. Я принялся расстёгивать рубашку, смотря на то, как, Аня послушно встает и идет ко мне.
Нет, в ее глазах не было ни испуга, ни страха, в них плясали чертики, подобные моим. Аня слишком долго сдерживала свои сексуальные потребности и теперь, когда этого делать больше было не нужно, она загоралась подобно зажигалке, с одного касания. И горела так ярко, как не одна из моих прежних.
Я знал, что фактически, я ее первый мужчина и это возбуждало просто невероятно. В постели я был для нее властелином, господином Я дарил ей новый для нее мир удовольствий, и чувствовал себя богом, когда она кончала подо мной, под моими пальцами, губами. Я обожал смотреть как ее маленькая пиздёнка истекает соком, как она открывается для меня, а потом сжимается, заставляя ее всю Аню изгибаться и кричать. Мне нравилось наблюдать до каких невероятных размеров, под моим языком увеличивался ее клитор, нравилось чувствовать, как он трепещет от удовольствия.
