В меня.
Рома хрипит и утыкается лицом в мою спину, пытая жаркими влажными выдохами. Они расходятся по моей коже и почему-то теперь кажутся грязными… Да, он пачкает меня. Мне становится противно и я сжимаю челюсти до боли и веду лицом, чтобы острее ощутить присутствие мужа. Но это не помогает. Дымка порока рассеивается окончательно и я понимаю, что лежу в руках мужа, а по моим бедрам стекает семя другого мужчины.
— Отпусти ее, — твердый голос Олега раздается сверху.
Кажется, он выбрасывает руку над моей головой и отталкивает Рому. Так или иначе тот перестает давить, а я проваливаюсь в странное секундное забытье. Я открываю глаза и понимаю, что уже лежу. Олег рядом, он уперся локтем в матрас и заглядывает в мое лицо, чтобы понять, что со мной происходит. Рома тоже здесь, но он за спиной и держит дистанцию, которую с него потребовал Олег.
— Тебе больно? Лесь?
Встревоженный голос мужа что-то делает со мной. А еще короткое прикосновение Ромы, он мягко дотрагивается до моего плеча, желая успокоить и погладить. Во мне просыпаются затаенные желания, меня просто-напросто прорывает и я истеричным рывком тянусь к мужу и зарываюсь в его сильных руках. Я тесно обнимаю его и прячу лицо в широкую грудь. Он отзывается и стягивает меня теплом со всех сторон.
— Что с тобой? — у него дрожит голос.
— Не знаю, я не знаю…
Я плачу и не могу остановиться. Меня за мгновение захлестывает самая настоящая истерика, которая так долго зрела в груди. Я отпускаю все эмоции, в которых слишком долго не признавалась себе. Отпускаю на волю обиду на мужа и на его неправильное по-мужски корявое “прости”, на ложь и бесконечные недомолвки, выкидываю к черту игру в сильную девочку, которая понимает, что делает и верит, что у нее всё под контролем и она может переписать свои чувства и воспоминания на чистовик.
Перестаю прятать свою глубокую рану.
От себя самой в первую очередь.
Олег ничего не говорит, только обнимает и ждет, когда я успокоюсь. Меня трясет и я жмусь к нему сильнее, чтобы укрыться в его родном запахе и прерывистом дыхании, которое согревающими волнами приходит сверху. Мне постепенно становится легче, пружина в груди разжимается и я начинаю дышать, слезы по-прежнему текут, но я перестаю захлебываться ими.
— Я подниму тебя, — Олег замечает, что главная волна истерики схлынула. — Просто подниму.
Он осторожно стягивает ладони за моей спиной и приподнимает. Я не спрашиваю куда и зачем, лишь перебрасываю руки ему за шею. Он несет меня в ванную, где опускает на бортик большой квадратной душевой. Я завороженно наблюдаю за его собранными движениями — муж открывает краны и наполняет ванну, кидает полотенце на борт и подходит ко мне, опускаясь на колени.
— Легче? — он хрипит так, словно истошно кричал. — Лесь, милая, не молчи, ты пугаешь меня…
— Мне легче, — я киваю, — легче.
— Я принесу воды, подожди минутку.
Олег отлучается, а я перевожу взгляд на бедра. Меня скручивает короткая судорога, когда вижу, что перепачкана и пошлые следы расходятся по коже. Я не дожидаюсь, когда вода наберется, и забираюсь в ванну. Подхватываю полотенце, которое приготовил Олег, и опускаю его в мыльную пенку. А потом растираю кожу до красноты и в какой-то момент вновь начинаю плакать. От злости, слабости, слишком сильных и разных эмоций, что впервые испытываю.
Я пропускаю момент, когда муж оказывается рядом. Но он вдруг обхватывает мои запястья и заставляет остановиться.
— Я нашел таблетки, успокоительное.
Он не доверяет моим рукам и подносит ладонь с таблеткой к моему рту, потом дает запить и отбрасывает больше ненужную бутылку прочь.
— Ты вся дрожишь, — он перегибается через борт, чтобы попробовать температуру воды. — Ну-ка, ложись, тебе нужно согреться.
— Это номер Ромы.
— Я отправил его в свой.
Олег находит другое полотенце и перебрасывает его через борт, чтобы я могла прилечь как на подушку. Сам он садится на край и смотрит на меня сверху вниз, следя за моим дыханием. Мне постепенно становится легче, затупляется острота эмоции и меня перестает шатать от слез к панике. Резкий всплеск утихает и я вновь напоминаю себя, а не истеричку с дрожащим голосом.
Хотя я молчу. Разглядываю грубые лишенные всякого изящества пальцы мужа и замечаю сбитые костяшки. Ссадины почти затянулись и зажили, но сейчас я отчетливо вижу, что он не так давно дрался. Впрочем, ничего нового. Олег всегда был из тех, кто с легкостью находит потасовку, чтобы выплеснуть злость через мощные удары.
Я не знаю, сколько времени так проходит, но потом он сгребает меня в охапку и относит на диван. За окном уже совсем темно, а в номере зажжен одинокий торшер рядом с высоким креслом. Я прикрываю глаза от усталости и, сама того не замечая, проваливаюсь в глубокий сон.
Или скорее в забытье.
Когда я резко дергаюсь, чего-то испугавшись, то понимаю, что лежу в руках Олега. Он устроился рядом, защелкнув крепкие руки в замок за моей спиной. Мы оба обнажены и укрыты пледом, который болтается в ногах, потому что в номере очень тепло.
— Ты чего? — хрипло отзывается Олег, проснувшись из-за меня.
— Просто проснулась.
Я не шевелюсь, мне и так много… Я не помню, когда последний раз просыпалась в руках мужчины. Хотя нет, с Ромой было. В том отеле. Когда я узнала, что мой муж жив и он вернулся так, словно каждый день звонил и напоминал, что командировка вот-вот закончится. Я кинулась к Роме тогда, выбежала из своей квартиры и нырнула в его машину, чтобы он увез меня подальше.
Как глупо… Как можно уехать от прошлого?
Олег смелеет. Видит, что я не отталкиваю его, не вырываюсь и не ищу дистанцию, и начинает поглаживать ладонями мои плечи. Потом спину, растирая кожу массивными пальцами. Мое дыхание быстро становится другим из-за его стараний, гуще и протяжнее. Он нажимает сильнее и я непроизвольно двигаюсь, проскальзывая по его голому натренированному телу. Чувствую его мускулы и прогибаюсь под ними.
— Тебе хорошо?
Я утыкаюсь лбом в его грудь и киваю. Тогда Олег разворачивается, ложится на спину и ловко утягивает меня на себя. Я оказываюсь на его груди и раздвигаю ноги, чтобы обнять его всего. Еще крепче и честнее.
Я засыпаю вновь и нахожу себя в одиночестве через пару часов. Шум душа подсказывает, где Олег. На часах уже восемь утра и я припоминаю, что Рома говорил, что водитель приедет за нами в девять. Я не знаю, что теперь с нашими планами, что вообще происходит с нами, и просто-напросто отмечаю, что остался час. Я поднимаюсь с дивана и иду в спальню, чтобы найти свою одежду.
Тут трудно находиться, потому что белые простыни запомнили слишком многое. Я бросаю смазанный взгляд на постель, на которой была с двумя мужчинами, и подхватываю свои вещи. Одеваюсь, отвернувшись к окну, и ощущаю, как в голове становится шумно от отголосков вчерашнего.
