Книга Прелестные наездницы, страница 3. Автор книги Барбара Картленд

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Прелестные наездницы»

Cтраница 3

– Как смело, как это смело с твоей стороны! – вскричала Кандида.

– Я боялась, как бы твой дед не помешал нам вступить в официальный брак, – продолжала мать, – но мне незачем было беспокоиться. В тот миг, когда я пошла наперекор его воле, я перестала для него существовать.

– Откуда ты знаешь? – спросила Кандида. – Ты возвращалась и разговаривала с ним?

– Нет, этого я сделать не могла, – ответила мать. – Но через год, когда уже родилась ты, написала своей матери, ничего, разумеется, не сказав об этом твоему папе. Я знала, что она любит меня и что, даже если отец ни за что не простит меня, я все же была ее дочерью, плотью от плоти.

– Она ответила? – спросила Кандида.

Мать покачала головой:

– Нет, моя милая. Должно быть, твой дед нашел письмо прежде, чем оно дошло до нее, и, узнав мой почерк, вернул его нераспечатанным.

– Как жестоко с его стороны! – воскликнула Кандида.

– Это можно было ожидать, – промолвила мать. – И тогда я поняла, что путь назад закрыт окончательно. Прошлое следовало забыть, изгладить из памяти, что, впрочем, твой отец и попросил меня сделать.

– А ты никогда не жалела о том, что убежала с папой? – тихо спросила Кандида.

Мать снова привлекла ее к себе и обняла.

– Нет, моя дорогая, никогда, никогда, никогда! – ответила она. – Я так счастлива, а твой папа – такой замечательный человек! Мне кажется, ни у одной женщины не может быть более заботливого, бескорыстного, внимательного и любящего мужа. Вот только мы бедны, а мне бы так хотелось, чтобы у тебя все было: чтобы ты вращалась в обществе, ездила на балы, имела такие же красивые платья, какие когда-то были у меня. Но что толку заниматься пустым мечтательством? Я лишь молюсь, моя дорогая, чтобы ты бала так же довольна жизнью, как я.

– Я счастлива, мама, и ты ведь знаешь, что я люблю тебя и папу! – вскричала Кандида.

– Ну, тогда, если ты действительно любишь папу, ты никогда больше не должна говорить об этом, – ласково-назидательным тоном напомнила ей мать. – Ему очень больно вспоминать о том, как плохо с ним обошлись. Он, кроме того, постоянно думает, что я сравниваю свое нынешнее положение с той жизнью, которую вела, когда встретила его, – она улыбнулась. – Глупо с его стороны – ведь ни за какие деньги не купишь того, что у меня есть сейчас. Но любое упоминание о прошлом пробуждает в нем страстное и безнадежное желание дать мне все те вещи, которые у меня были тогда.

– Я понимаю, мама, – заверила ее Кандида. – А скажи мне, пожалуйста, какая у тебя была фамилия до замужества?

К ее удивлению, губы матери напряглись и впервые в ее голосе зазвучали жесткие нотки:

– Меня зовут Эммелина Уолкотт, и другого имени у меня нет. Ну все, больше тебе ничего не надо знать, Кандида.

В минуты одиночества, думая об этой волнующей и странной истории, услышанной от матери, Кандида всякий раз испытывала жгучий интерес: кто же была ее мать? Было очевидно, что дед Кандиды имел немалое состояние и, должно быть, занимал в обществе важное положение.

Кандида очень расстроилась, что мать больше ничего ей не рассказала, но была какая-то решительность в отказе миссис Уолкотт, предостерегавшая дочь от дальнейшего потакания своему любопытству. И все же она не могла перестать думать об этом.

Иногда она выдумывала для себя чудесные сказки, в которых ее дед был принцем или герцогом и вдруг принимал решение простить дочь, приезжал к ним и привозил роскошные вещи, которые они никогда не могли себе позволить.

Подобные сказки перемежались у Кандиды с другими, в которых ее отец неожиданно становился знаменитым. Его поэмы продавались уже не сотнями, как обычно бывало, а тысячами. Он, подобно лорду Байрону, проснулся однажды знаменитым: им восхищались, его имя было у всех на устах. Мать снова могла иметь красивую одежду, драгоценности. Для самой же себя Кандида не предусматривала ничего, ей ничего особенного не хотелось. Пока у нее был Пегас, которого отец подарил ей на день рождения еще жеребенком, она чувствовала себя счастливой.

Жеребенок этот был куплен у бродячего торговца лошадьми. Из прелестного, но довольно неуклюжего, длинноногого создания он превратился в иссиня-черного жеребца, невероятно красивого и изящного. Кандида знала, что, где и когда бы она ни ехала на нем, любой, кто ее видел, восхищался и завидовал. И вот теперь с Пегасом приходится расставаться.

Больше не осталось ничего, что можно было бы продать. Когда ее отец возвращался из «Королевского погребка» в ту дождливую ночь, он, перепрыгивая верхом шлагбаум, переломил шейный позвонок, а Джуно, сломавшую две ноги, пришлось пристрелить.

Тогда-то Кандида и узнала, что дом заложен. Чтобы заплатить кредиторам, пришлось продать мебель, но она смогла получить совсем незначительную сумму. Многие предметы, к которым мать относилась с такой нежностью и любовью, были куплены односельчанами скорее по доброте душевной, нежели потому, что они хоть во что-то ставили полированное дерево или инкрустации, позолота которых уже потрескалась от времени.

Некоторые вещи когда-то принадлежали родителям ее отца, умершим, когда он был еще ребенком, и Кандида всегда была уверена, что они очень ценные.

Она обнаружила, что любить и ценить то, что тебе принадлежит, – это одно дело, а выручить за это деньги – совсем другое. Когда всем имуществом распорядились и долги были погашены, не осталось ничего, кроме Пегаса и некоторых личных вещей матери.

Сначала Кандида панически отгоняла от себя мысль о том, чтобы продать Пегаса, но потом осознала, что должна как-то позаботиться о старом Неде. Он был с ее отцом и матерью с тех пор, как они поженились, – конюх, помощник по дому, нянька и повар в одном лице. Он был слишком стар – почти семьдесят, – чтобы найти другую работу. Уходя от дел, он должен был иметь какой-нибудь источник дохода, и обеспечить это для него Кандида могла, лишь продав Пегаса.

Нед и сказал ей о том, что будет конная ярмарка на Гончарном рынке. Среди навалившихся после смерти отца невзгод у Кандиды просто не оставалось времени подумать о чем-либо, кроме того, как справиться с закладными делами, уладить вопросы с торговцами и решить, что из тех немногих книг и одежды матери она могла оставить себе.

– Конная ярмарка на Гончарном рынке? – переспросила она тогда, отрешенно уставившись в пустоту.

– Да, мисс Кандида. Ежегодная. Там и торговцы, и кое-кто из знатных приезжают из Лондона. Говорят, там можно получить лучшую цену, чем где-либо еще во всей стране.

Слова Неда как кинжалом вонзились ей в сердце. Она чуть не закричала от боли, но затем, взглянув в его добрые старые глаза, поняла, что он думает о ней, о том, что у нее должны быть деньги на жизнь, хотя бы до тех пор, пока она не подыщет себе какую-нибудь работу.

– Пожалуй, я могла бы быть гувернанткой, – тихонько пробормотала Кандида, понимая в то же время, что почти невозможно получить место без рекомендаций.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация