— Он на самом деле этого хочет, только и всего. Когда ты хочешь поговорить? Где ты?
— Мы в городе.
— Я тоже, Ириска. Конкретнее, где тебя найти?
Я сообщаю название кафе.
— Хорошо…
— Спасибо!
— Но взамен я хочу получить от тебя кое-что, — тут же выдыхает он севшим голосом.
Боже…
— Да-а-а-а… Ты поняла, что мне надо, да? Я безумно сильно тебя хочу.
— Нет!
— Да. Ты так сладко дрожала и возбуждалась, когда я тебя целовал. Дай мне себя. На один раз. А я раскрою самый большой обман в твоей жизни. Помогу разобраться во всём.
Голос Стаса задевает какие-то струнки внутри меня.
— Я слышу, как ты дышишь. Ты возбудилась. Да?
— Да.
Он смеётся, вызывая смехом сладкую дрожь предвкушения и противоестественного возбуждения.
— Да, это ответ на предложение узнать правду, Стас. А не то, что ты подумал, — сержусь я.
— Посмотрим, — уклончиво отвечает он. — Посмотрим. Так значит, ты согласна.
— Да.
— Ты даже не представляешь, сколько раз ты скажешь мне это да. Проорёшь или простонешь мне его в рот. Я приеду за тобой. Напишу сообщение. Ты якобы пойдёшь в туалет. А я тебя украду. Для себя.
Я часто дышу. Не представляю, что я вот так быстро решилась на это.
— Он будет искать меня.
— Он сразу поймёт, что к чему. Он будет против, но ничего не сможет с этим поделать. Ни-че-го. Даже если я захочу разложить тебя на столе и трахнуть при нём.
— Это уже чересчур!
— Нет, Ириска. Вот такие у нас с ним отношения. Дружеские…
Последнее слово звучит издевательски. Стас отключился. Я положила телефон на стол, а через две минуты появился муж.
— Что-нибудь выбрала?
— Нет. Давай закажем на твой вкус, — говорю я. — Что-то серьёзное?
— Нет, это был обычный приятельский трёп.
Муж даёт знак официанту и делает заказ. Я стараюсь не нервничать. Через несколько минут телефон начинает вибрировать у меня в кармане джинсовки.
— Я отойду ненадолго. В этом торговом центре же есть туалет?
— Да. Конечно. На первом этаже, слева у экскаватора.
— Скоро вернусь, — улыбаюсь я, чувствуя себя самой скверной в мире обманщицей и просто гулящей женой.
Но у мужа есть куча секретов, а его поведение иногда такое, будто Стас прав — муж не против поделиться мной со своим другом. Я хочу понять, какой он — настоящий, хочу узнать правду.
Поэтому когда Стас ловит меня в свои объятия сразу у экскаватора и жадно целует в шею, я не сопротивляюсь, а позволяю ему это сделать.
— Поехали?
Я смотрю в его глаза цвета грозового неба.
Внутри моей головы начинает звенеть и быстро-быстро мелькают картинки, в которых есть он, друг моего мужа. Но образ смазан и почти неразличим, как будто прячется за пеленой тумана.
— Да.
35. Он-2
прошлое
«Не возжелай жены ближнего твоего…»
Одна из десяти заповедей нарушалась мной постоянно, с завидным упорством.
Я желал чужую жену и всё больше остывал к своей супруге.
Я замечал перемены в Марине. Внешние перемены. Она старалась выглядеть так же привлекательно, как до нашей женитьбы или хотя как до беременности.
Жена высушила себя диетами и полностью изменила свой имидж, перекрасившись в блондинку.
Во время последнего траха я едва не назвал её чужим именем, сдержавшись в последний момент. Но, кажется, жена всё поняла перехваченный у самих губ стон, прохладный взгляд, частые отлучки по работе.
Мы только что занимались сексом. Как всегда, я немного грубо и жёстко трахнул жену, злясь на себя, что не могу выгнать из головы образ чужой женщины.
Это стало привычкой — трахать жену, мысленно воображая другую. Пошлая и отвязная картинка, как полнозвучный и яркий порнофильм — но только в моей голове.
Жена перекатилась на спину и внезапно потянулась к моим сигаретам.
— Эй, ты куришь? — удивился я. — Ты же не курила?
— Только заметил, да? — усмехнулась жена, пристально посмотрела на меня. — Ты вообще хоть что-нибудь во мне замечаешь сейчас или нет?
— Замечаю даже больше, чем ты думаешь, — машинально ответил я, понимая, что почти перестал целовать свою жену.
Всегда — в щёку или в лоб, в плечо или в волосы. Но в губы — только во время секса. Только для того, чтобы заткнуть её рот, стонущий не так.
В Марине, нынешней, всё было не так.
— Не уверена, Стас. Вернее, уверена, но кое в чём другом.
Марина затянулась и выпустила струю дыма.
Никогда не любил курящих женщин. Если бы жена была дорога мне, непременно отобрал сигарету и запретил даже думать о куреве. Но я лежу и спокойно вдыхаю горьковатый дым.
Марина стала мне чужой и неинтересной, вот в чём правда. Мне неприятен вид её губ, складывающихся куриной жопой, когда она затягивается. И на этом всё.
Отвести взгляд в сторону — и забываешь о недовольстве. Потому что мне пле-вать.
— Всё зря?
Я недоуменно посмотрел на неё.
— Диеты, причёска, одежда совершенно другая…
Марина раздавила сигарету в пепельнице и зло посмотрела на меня.
— Ростом не могу соответствовать, извини. Не могу подрезать ноги так, чтобы смотреть, как пигалица, на тебя снизу вверх.
— О чём ты, Марина?
— Ма-ри-на, — хохотнула жена. — А как же Маришка? Марочка? Или всё теперь звучит немного иначе? Иришка, Ирочка. Да? Ну, я же права. Права. Права! — громко выкрикнула она.
— Не ори. Лизку разбудишь, — процедил я сквозь зубы и почти сразу же услышал, как захныкала в соседней комнате дочка.
