У него глаза цвета грозового неба, а я до сих пор панически боюсь грозы и убийственно ярких молний.
Только тепло шерсти Брауна под пальцами немного успокаивает.
— Стас для меня непонятен. Я не могу сказать, что я к нему чувствую. Но он для меня как глубоко засевшая заноза, — неловко усмехаюсь. — Мне до сих пор его, прошлого, назвать Сергеем хочется.
— А нынешнего?
— Я не знаю, какой он настоящий, вот и всё. Запуталась, — вздыхаю я. — Прости. Это явно не то, что ты хотел услышать от своей жены, да?
— Разумеется, я хотел, чтобы ты бросилась ко мне с распростёртыми объятиями и поцелуями. Чтобы крест на прошлом — и вперёд. Но просто не бывает.
— У нас были и объятия, и поцелуи, Серёж. Только отношения не выясняются одной постелью. Ты мне безумно дорог. Я тебя люблю. Но к Стасу я прикипела.
— Это называется собака на сене, Ириска. Не обижайся. Не хочу с тобой ругаться. Я тебя забрать к себе хочу.
— Заберёшь?
— Если заберу против твоей воли, чем я буду лучше него, а? — усмехнулся Сергей. — Ничем. Я же люблю тебя, дурёху. И если ты решишь, что нахер я тебе не сдался, а со Стасом будет проще, легче, удобнее…
Я замерла. Сердце колотилось, как сумасшедшее.
— То что, Серёж?
— Ничего. Для меня не будет ничего. Я забрал тебя себе однажды. Потому что и ты этого тоже хотела, понимала и отдавала себе отчёт в происходящем. Но сейчас насильно забирать, удерживать и лишать свободы не стану. Тебе надо разобраться. Если ты решишь не в мою пользу — значит, я где-то херово старался.
— Отпустишь? А сам?
— Отпущу, если надо будет. Люблю я тебя. Отпускать всегда сложнее. Но если тебе так будет лучше, если вдруг окажется, что Стас тебе дороже, то отпущу. Даже не появлюсь больше никогда в этом городе. Опять стану одичавшим бездомным котом.
Я улыбаюсь на его последние слова.
— Ты самый хороший и ласковый кот. Я не хочу, чтобы ты становился бездомным.
— Если ты не определишься, то по-другому не выйдет, Ир. У Стаса иногда в голове хрен знает что творится, если он тройнички предлагает. Ты была и со мной, и с ним. Так вышло, ничего не изменить. Не ты виновата, что всё так запуталось, но я сам. Я кляну себя за прошлое, хотел бы исправить его и быть счастливым с тобой вдвоём. Прости, что, может быть, давлю на тебя, не имея права требовать многое. Но ты для меня — всё. А без тебя не будет ничего. Без полутонов.
К дому Стаса мы подъезжали уже молча. Каждый был погружён в свои мысли.
— Я на кухню. Закажу нам еды, — бросил Стас. — Если хотите, можете остаться на ночь.
— Нет. Я не останусь. Просто соберу вещи.
Браун привычно увязался вслед за мной. Сергей остался на кухне со Стасом. Мужчины не разговаривали. Между ними чувствовалось сильное напряжение.
Я дошла до лестницы и села на одну из нижних ступенек, впитывая в себя воздух и атмосферу дома, где прожила, как в сказке, последний год.
Но сказка оказалась ненастоящей, а границы волшебного мира оканчивались на расстоянии вытянутой руки, как в рождественском снежном шаре.
Потом мы с Брауном прошли наверх и прогулялись по коридору несколько раз. Остановившись у двери спальни, супружеской спальни, я замерла, не решаясь войти внутрь.
Внезапно я поняла, что не хочу туда заходить. Я развернулась и быстро спустилась на кухню.
— Я решила, что не буду забирать вещи. Пусть всё остаётся здесь, — сказала я, обращаясь к Стасу. — Или можешь избавиться от моих вещей.
— Избавиться?
Стас оперся локтями на стол.
— От нашей с тобой жизни избавиться решила?
— Это была ненастоящая жизнь. Мне очень жаль. Я ещё не помню многого, но вдруг поняла, что некоторые вещи лучше оставить в прошлом. Ты мне дорог, но только в границах вот этого ненастоящего мира. Как на сцене театра в спектакле, когда веришь, что любишь партнёра. Так и у нас. Я даже не хочу вспоминать, за что я тебя невзлюбила, и как получилось, что я потом забеременела от тебя. Ничего из этого не хочу. Вдруг я потом не смогу относиться к тебе по-хорошему вообще? А я хочу, чтобы осталось что-то светлое между нами.
Я произнесла эту фразу и выдохнула облегчённо.
Решение пришло само — просто и быстро. Стоило мне немного отпустить ситуацию и перестать оценивать поступки мужчин, как мне стало легче.
Почему-то уверена, что я поступаю правильно. Улыбаюсь, словно получила долгожданный подарок.
Лицо Стаса искажается гримасой. Ему моя радостная улыбка, как кость поперёк горла.
— Значит, можно было не стараться исправить прошлое, да? — криво усмехается, разглядывая свои большие ладони. — Ничего из этого, — обводит рукой дом, — с собой взять не хочешь? Меня, например?
— Нет. Не хочу.
— Несколько дней назад хотела. Трахалась, текла, кончала.
— Это секс, Стас. Я считала тебя своим мужем и верила в любовь. Любовь никуда не делась, но люблю я своего Серёжу. А к тебе я просто… как ты сам сказал, прикипела. За год к чему только не прикипишь.
— От некоторых привычек непросто избавиться, И-ра.
— Я не собираюсь избавляться и отгораживаться от того, что было. Я хочу идти дальше. Прошлое — есть, от него не избавиться, но оно осталось в прошлом.
Сергей в это время сидел спокойно, слушая. Он замер и как будто даже не дышал.
Мой. Весь.
Я не вижу выражения его лица, потому что смотрю в лицо Стасу. Но чувствую Сергея каждой клеточкой кожи, каждой вибрацией своей души.
Мой муж всегда давал мне то, что необходимо, но никогда не принуждал и не заставлял. Он не запирал меня от всего остального мира и не требовал, чтобы я считала его центром вселенной.
Мой муж был готов даже разомкнуть объятия, ударить себя по рукам и отойти в сторону, чтобы я была счастлива.
— Значит, вот так ты решила, да? — медленно спросил Стас.
— Да, именно так.
— Я надеялся на другой ответ. Даже предлагал вариант мирного соседства, чтобы не отпускать.
