— Ладно, если тебе не стыдно врать в лицо женщине, которая тебя вырастила, которая ночей из-за тебя не спала, поседела и…
В свои неполные сорок Бро выглядела на тридцать с натяжкой и до беременности, а после того, как похудела на этой почве да из-за соседства с молодящим Камнем, даже я бы ей больше восемнадцати не дала.
— Бро!
— Да? — Она вздёрнула курносый нос, ожидая моих откровений, и я прошипела:
— Это свидание! Довольна? Имею я право сходить на свидание с любимым человеком? Ой, простите! Не просто с любимым! Я собираюсь за него замуж! И не нужно мне говорить, что мы и так с ним каждый день видимся! Не видимся! Не так! Я всего лишь хочу… — Вздохнула, выдохнула, заставляя себя успокоиться и не переходить на крик. — Я люблю тебя, Бро. Больше всех в мире люблю. Тебя и малышей. Но Эл теперь тоже моя семья. Фактически. Понимаешь? Я хочу побыть с ним вдвоём. Целовать его, не боясь, что ты войдёшь в кухню. Слушать его признания без твоих язвительных реплик. Я знаю, что ты его не любишь, но…
— Сливка, не я собираюсь замуж за хуратора, — перебила она. — Зачем мне его любить? Это теперь твоя забота. — Сковырнув на пол мои платья, Брошка упала на диван. — А насчёт остального… Ну, прости. Я бы могла сказать, что всё дело в гормонах. Однако ты плакала из-за него. Плакала! И не ври мне! И я ему этого ещё не простила. Это во-первых. А во-вторых… Мне бы ни один твой хахаль никогда не понравился, хотя бы потому, что он забирает тебя у меня…
Её взгляд повлажнел, а брови сошлись над переносицей.
— Ну и ещё страшно хочется примерить на себя наряд тёщи из анекдотов… Кстати, о нарядах. Забудь о Владке. Примерь-ка лучше то платье, которое я для итальянцев заказывала. Сама-то я в него нескоро ещё влезу, а тебе пригодится.
Говоря об итальянцах, Бро имела в виду шефов и главных спонсоров нашего интерната. Они каждое лето оплачивали воспитанникам месяц отдыха на море в Италии, покупали игрушки, методические пособия, одежду… Если коротко, то делали всё возможное для того, чтобы хоть как-то скрасить нашим сиротам их нерадостные будни.
Впрочем, добрее и счастливее дети от этого не становились.
В нынешнем году итальянцев ждали на Рождество, с подарками и проверками. Подшефные ещё в октябре начали репетировать праздничное представление, а Бро потратила половину зарплаты на коктейль-платье, потому что заграничные гости по сложившейся традиции планировали посетить представление «Щелкунчик» в нашем театре Оперы и Балета. Бро им билеты ещё в январе заказывала.
— Твоя очередь шефов в театр вести, — «обрадовала» сестру директриса. — Я этого «Щелкунчика», будь он проклят, уже три раза видела… Знала бы ты, как я ненавижу балет.
…Интересно, как там у них всё пройдёт без нас? После нашего исчезновения дома, наверное, тот ещё скандал разразился… В розыск объявили, крутили фотографии по телевизору…
Божечки! О чём я думаю? Какая мне разница? В той жизни ни у меня, ни у Брошки не осталось никого, по ком стоило бы лить слёзы.
Платье для итальянцев было из синего шёлка, с открытыми плечами, широкой юбкой и без рукавов. Очень простое в своей элегантности и жутко дорогое. Брошке оно доставало до середины икры, у меня же подол заканчивался на ладонь ниже колена. А вот в груди всё сидело идеально. И даже обнажённая шея без жемчугов и бриллиантов — откуда?! — смотрелась идеально. Правильно. Трогательно.
К платью прилагались перчатки до локтя, крошечная сумочка, вышитая стеклярусом и открытые туфли в тон. Слава Богу, обошлось без шляпки с вуалью. Под шляпку я свою гриву точно не смогла бы упаковать. Да и от сумочки с перчатками я отказалась, посчитав, что на пляже они будут абсолютно неуместными.
Брошка развалилась на диване и, улыбаясь, следила за моими сборами, забыв о своей вечной язвительности. Кажется, она подозревала, что это свидание совсем не свидание, однако о своих подозрениях вслух сестра не говорила и с такой любовью и нежностью взялась плести мне мою любимую тройную французскую косу, что я, наблюдая за ней в отражении зеркала, едва не покаялась во всём, позорно разрыдавшись.
Лишь страх за Элара не позволил мне проболтаться. И пусть я прекрасно знала, что Бро не выдаст его тайну — всё равно промолчала.
И правильно сделала! Потому что злюк, ворвавшись в коридор, оттесняя меня к дальней стене и захлопывая дверь ногой, первым делом спросил:
— Никому не сказала?
Я оторопело моргнула и покачала головой. Эл счастливо выдохнул и жарко поцеловал меня:
— Ты лучше всех!
— Эл…
Не то чтобы его поведение меня пугало… Хотя вру. Пугало. Глаза у него были пьяные-пьяные, как у наркомана.
— Потом объясню. По дороге… — Окинул меня восхищённым взглядом. — Выглядишь просто невероятно!
— Ты тоже, — признала я и порадовалась простоте выбранного наряда. Потому что Эл нарядился в синие широкие брюки, белоснежную льняную рубашку навыпуск и кожаные сандалии на босу ногу. По-пляжному и в то же время очень нарядно.
И пока я на него глазела влюблённой дурочкой, он ещё раз мазнул губами по моей щеке и прошептал прямо в ухо:
— Ну что? Готова к знакомству с родителями?
От неожиданности я икнула, испуганно прижала ладони к груди.
— Ч-что?
— Самое время, — подмигнул злюк. — Да и Бро мы не можем одну оставить. Я сначала хотел Йонаса позвать, но отец намекнул, что он вроде бы тоже слегка инкуб и будет рад, наконец, познакомиться с моей невестой и её приёмной матерью, раз уж мы всё равно решили пожениться вопреки семейной традиции.
По-моему, в моей голове случился микроскопический ядерный взрыв, мозги размазало по в струну натянутым нервам, и я зарычала:
— Вопреки? С матерью? — Успев привыкнуть к моим тычкам, Эл перехватил мелькнувшие в воздухе кулачки и прижал меня к себе. — Ах, ты… Ты всё рассказал! А я чуть не умерла от стыда, когда пришлось Брошке врать!
И тут, как гром с ясного неба громыхнуло:
— О чём?
Мы повернули головы и сначала увидели огромный живот в халатике в цветочек, а потом и всю Брошку целиком.
— О чём ты мне наврала, Сливка?
И пока я соображала, как выкрутится из ситуации, Эл радостно брякнул:
— О! Бро! Ты как нельзя кстати. Мы с Вель сегодня женимся и уже почти опаздываем… Тебе мой отец всё объяснит, не раскрывай капюшон, кобрушка. И не обижайся. Так было нужно. Это вроде испытания невесты на стойкость…
Широким жестом распахнул дверь и позвал:
— Па, уже можно.
В прихожую уверенно шагнул одетый в классический костюм-тройку мужчина. Широкоплечий, с гордо поднятой головой, темноволосый, как мавр, но с такими же шоколадными глазами, как у Элара.
— Бро, разреши представить тебе моего отца, — вещал злюк, пока я с интересом рассматривала будущего свёкра. — Янниса из дома голубого лотоса, из рода Аскавхетео. Отец, это Бронислава, сестра и приёмная мать моей Вель. Моя Вель.
