И первой, кого я увидела в холле, была Викки. Бледная, заплаканная, одетая во всё темное Викки.
Я даже замерла на секунду, не зная, как реагировать. Смотрела на неё и чувствовала только желание сделать шаг назад и выскочить за дверь, чтобы только не видеть этот затравленный, испуганный взгляд. Викки даже на Олега отреагировала иначе, без привычной ненависти, и я, увидев, как они смотрели несколько секунд друг на друга, почувствовала себя лишней. Мне даже захотелось поскорее пройти мимо и оставить Олега и Вику наедине.
Дать им возможность поговорить, что ли. Посмотреть друг на друга, обсудить то, что их волнует. Но что-то мне подсказывало, что легче от этого не станет. Я смотрела на них и чувствовала, что даже если уйду, ничего не изменится. Чувствовала, что Викки даже такой затравленной была уверена в собственных силах и в том, что обман и коварство — это как раз те инструменты, которые помогут ей оставаться на коне.
Эта женщина не умела оставаться честной.
— Стасенька! — преувеличенный голос отца выдернул меня из размышлений. — Олег! Вы приехали…
— Ну не могу же я жить вне дома, — пожала плечами я, прекрасно зная, что папа этому был бы рад, если б только это помогло ему подписать договор.
— Если ты хочешь…
— Стася попросила привезти её домой, говорила, что очень соскучилась и не хочет мне надоедать, — вмешался Олег, строгим взглядом осадив моего отца. — Конечно, надоесть мне она не может, — он демонстративно обнял меня за талию. — Но всё же, не могу я уводить дочь из дома.
Может.
Мой отец сказал бы ему об этом прямо в лицо, рассказал бы Олегу, что он и в рабство продал бы меня, если б было надо, но это вряд ли выгодно папеньке.
Насколько ж ему нужен этот чертов договор, что он готов переступать через себя и вести себя так, как хочется Олегу? Папенька умеет притворяться, конечно, но он терпеть не может это делать. И если б его воля, то с удовольствием закатил бы сейчас скандал.
Викки не просто так на себя саму не похожа.
— Дмитрий, — обратился к отцу Олег. — Я хочу поговорить по поводу договора. На пару минут.
— Да, конечно. Зайдешь? — папенька даже сделал шаг вперед, но Олег отрицательно покачал головой.
— Нет. Переговорим на улице, думаю, это ненадолго, — он холодно усмехнулся. — У меня не так много времени.
Я вновь видела того самого холодного, делового, мрачного Олега, с которым сталкивалась раньше. Удивительно, как может меняться человек в зависимости от ситуации. Узнать в этом мужчине того, в чьих руках я таяла, будто снег, сегодня ночью, было невозможно.
Отец, кажется, не обрадовался такому деловому подходу. По крайней мере, он откровенно помрачнел, явно заподозрив что-то неладное, но всё-таки сумел изобразить на своём лице некое подобие улыбки и уверенно направился к двери. Я же, подхватив свои вещи, уверенно направилась к ступенькам, надеясь, что сейчас смогу запереться у себя и принять ледяной, отрезвляющий душ, после которого наконец-то как-нибудь начну соображать.
Потому что то, как я чувствую себя сейчас, ни в какие рамки не лезет.
Я услышала, как за спиной хлопнула дверь, обозначая, что Олег и отец вышли наружу, и уже почти расслабилась, преодолев половину своего пути, когда меня крепко схватили за запястье.
Я обернулась.
Викки стояла, крепко сжимая мою руку, и всматривалась в моё лицо.
— Думаешь, на коне? — прошипела она. — Да твой папенька доволен пока что результатом, потому что он подложил тебя под Олежку и рассчитывает получить результат. Думаешь, дальше будет легче? Что он тебя в покое оставит? Надейся! Как только он выдоит из Олега остатки его денег, то сразу же найдет следующую жертву!
Рукав задрался, и я увидела синяки на руке Викки.
— Только это сейчас ты молодая и красивая, — с болью прошипела Вика. — Сейчас ты можешь соблазнить мужика, если покажешь ему свою грудь, потому что тебе ещё и двадцати нет! Они все на молоденьких клюют! А потом, когда ты станешь потасканной, уставшей и разочарованной жизнью, твой папенька первым вышвырнет тебя на улицу. Скажет, что ты не оправдала его ожидания, не сумела отплатить за всё то "добро", которое он для тебя сделал! Думаешь, лгу?
— Думаю, — усмехнулась я, — что не все клюют на молоденьких. Не ты ли тому пример? Тебе было не двадцать, когда ты моего отца из семьи уводила.
— Я…
— Скажи ещё, — выпалила я, не в силах сдержаться, — что ты в него в самом деле влюбилась! Это же был элементарный расчет.
— Ты не имеешь права меня осуждать! Олег тоже не подарок и.
— Я не осуждаю, — покачала головой я. — Мне абсолютно всё равно, что тебя на это толкнуло. Я одно только знаю, Вик. Когда мужчина легко ломает судьбу своей нынешней жены, чтобы уйти к любовнице, и вышвыривает её на улицу умирать, не стоит ждать, что он не провернет этот финт во второй раз. Но ты, кажется, в этом моменте просчиталась.
— Если б я могла вернуть всё назад.
Я не стала слушать ответ Вики. Она говорила ещё что — то мне в спину, но это уже не имело никакого значения. Я спокойно поднялась на свой второй этаж и захлопнула за собой дверь в спальню, сползла на пол и закрыла глаза. Пальцы невольно нашарили крохотный ключик, который лежал у меня в кармане, в голове повторялись слова Викки.
Но я перестраховалась. Вопрос жизненной важности я решала, оставив себе пути для отступления. Потому что если чему-то меня папенька и научил, так это тому, что нельзя верить чувствам.
Глава четырнадцатая
Вечером в доме было очень тихо. Я услышала только, как отец вышел из кабинета, потом громко хлопнул дверью, что вела в его спальню. Напряженная, пугающая атмосфера, царившая в каждой без исключения комнате никуда не исчезла, наоборот, тишина стала острее и опаснее.
Я ждала. С документами надо было разобраться как можно быстрее, отправить их Олегу, чтобы больше не быть его должницей и ждать только ответного хода. Я примерно представляла себе, как зайти в отцовский кабинет, но каждый раз, подходя ближе к двери, одергивала саму себя и задумывалась, действительно ли уже пора рисковать. Может быть, подождать, пока папа и Викки уснут, и тогда уже? Чтобы точно не попасться никому на глаза?
Мои раздумья оборвал громкий звон бьющегося стекла. Как будто кто — то запустил в дверь стаканом.
У нас в доме никогда раньше не билась посуда. Отец ненавидел истерики и презирал женщин, способных устроить скандал на ровном месте. Моя мама никогда к таким не относилась. Викки, конечно, могла и так себя показать, но в основном сдерживалась. Она знала, что делать, чтобы не доводить своего мужа до белого каления.
Ну, или я так считала. Потому что, судя по крику, который доносился из спальни, они с отцом так и не смогли помириться.
Меня это не должно волновать. Я помнила следы от синяков на запястьях Викки и понимала, что папеньке окончательно сорвало крышу, но позволить себе в такое мгновение жалость по отношению к мачехе означало проиграть. На кону жизнь моей матери, и рисковать ею ради того, чтобы сейчас вмешаться и попробовать защитить Вику?
