Она вдруг обнаружила, что с Федотовым очень легко. Он понятлив, не напыщен и при этом хорош собой и достаточно состоятелен. И она очередной раз убедилась, что его совершенно не портит хромота. Со своей тросточкой он выглядел солидно. Его хромота, бросающаяся в глаза, добавляла шарма. «А еще он довольно бесхитростный, на интригу не способен. Все делает простодушно», – с удовольствием подумала она, и вдруг до нее дошло, что и тогда, при встрече на перекрестке, и сейчас он заигрывает с ней. «Он ухаживает, недвусмысленно ухаживает! Какой ему прок так себя вести?» – спросила она себя и тут же ответила: «Никакого. Он меня запомнил почему-то. Я ему понравилась. Но тогда была Соломатина, эта их идиотская, вымученная история любви!» Аня Кулько всегда с большой насмешкой относилась к сложным, требующим эмоциональных сил отношениям.
– Да, я не читала Джека Лондона, – поддержала тему Аня и спросила: – «Белый Клык» – это же про собаку?
И пока Федотов обстоятельно пересказывал сюжет, она продолжала размышлять над сложившейся ситуацией. По ее мнению, получалось так, что возвращаться к Соломатиной Федотов не собирался. «Он находится в поиске, – решила про себя Аня, – а поскольку человек он не простой, он выбирает. Как удачно, что в тот день я поехала рано и именно тем маршрутом. И встретила его». Аня вполуха слушала про приключения полусобаки-полуволка, а сама, вспоминая бывшую подругу Соломатину, радовалась, что той достался характер сильный до упрямства, гордость, граничащая с гордыней, и способность железно держать слово. «Было бы иначе, этот благополучный и красивый человек не сидел бы передо мной», – удовлетворенно подумала Кулько.
– А какой спорт предпочитаете? – вдруг спросила она.
– Спорт? – удивился сбитый с толку Федотов. Он только-только перешел к описанию злоключений героев на фоне суровой природы.
– Ну, да, каким спортом увлекаетесь… – кивнула Аня и тут же сообразила, что тросточка, стоящая в углу, должна была предостеречь от этого вопроса.
Федотов рассмеялся:
– Не беспокойтесь, ваш вопрос – это отличный комплимент. Я иногда хожу в спортзал, а там – всего понемножку. И «железо», и растяжка, и, конечно, бассейн.
– Здорово! – кивнула Аня. – Я ленивая такая, что только даю себе обещания с понедельника делать зарядку.
– Это нормально, – Федотов улыбнулся, – все такие на самом деле. И должен сказать, что с вашей фигурой вам совершенно нечего беспокоиться о нагрузках.
Аня Кулько хмыкнула:
– Мне многие это говорят. Наследственность. У меня мама очень стройная, и отец в отличной форме.
– Это же прекрасно, – проговорил Олег, но по тону было ясно, что фраза не относится к теме здорового образа жизни. – Это прекрасно, что можно так сказать. Мне не повезло. Я из детдома.
– И ничего не знаете о родителях? Вообще?
– Ничего.
– И не пытались их искать?
– У меня нет никакой информации.
– Но если хоть что-то узнать… Самую малость, можно же попытаться найти. Сейчас и архивы есть, и Интернет.
Федотов покачал головой.
– Нет, я даже не хочу. Мне интересно, конечно, почему меня отдали в детский дом. Но, по правде говоря, мне нечего сказать этим людям. И думаю, им мне – тоже. Зачем создавать проблемы друг другу?
Аня пожала плечами и подумала, что, если у них с Федотовым будут какие-нибудь отношения, лишние родственники ей совершенно ни к чему. Вполне достаточно Соломатиной с сыном. Понятно, что Федотов сумасшедший отец. И если бывшую жену он позабыть сможет, то сына никогда. Поэтому Аня сочувственно вздохнула и произнесла:
– Вы правы. Это очень сложно. И могут быть непредвиденные ситуации.
– Вот именно, ситуации… – подтвердил Федотов, – у меня и так сейчас все непросто.
– Что такое? – Аня сделала большие глаза.
– Ну, вы же знаете, мы с Инной расстались, – сказал он, внимательно наблюдая за ней.
– Ну, так, в общих чертах…
– Женщины такие конспираторы, – рассмеялся Олег.
– В каком это смысле?
– Вы все отлично знаете, просто не признаетесь.
– Я – совершенно не такая, – поджала губы Аня, – я, конечно, предположила, что вы расстались. Но деталей не знаю и не обсуждала их с Инной. Мы вообще сейчас…
– Что? – вырвалось у Олега. – Что – вы?
– Ну, мы мало общаемся.
Аня врала – они с Соломатиной не общались вовсе. Все новости Аня узнавала окольными путями, руководствуясь соображениями «полезности» и в силу своего характера. Ей было интересно, к чему приводят ее козни.
– Я так просто спросил, – пожал плечами Олег и спросил: – Может, вы еще кофе хотите? Или чай? А может, поужинать?
– Нет, спасибо! Мне пора домой. – Аня взялась за сумочку.
На самом деле она никуда не спешила. Ей необходимо было время, чтобы понять, как действовать. Поведение Федотова было не очень понятным. С одной стороны, он проявлял к ней явное внимание, с другой – спрашивал про Соломатину. Аня хотела сохранить напряжение и понять, как следует вести себя дальше. Одним словом, ей требовался тайм-аут.
– Вы меня не провожайте, я сама доберусь. К тому же у меня завтра очень сложный день.
Кулько попрощалась и ушла, оставив Федотова за столиком. Олегу не хотелось никуда спешить. Он проводил взглядом Аню и подумал о странностях дружбы. Олег даже не мог представить, что такие разные люди могут быть близки. В Инне всегда была прямота, ясность, сдержанность. С ней было легко не потому, что она покладистая или предсказуемая. С ней было легко потому, что не чувствовалось второго дна. Ни намеков, иносказаний, ни чего-то сумрачно-неясного. Сегодняшняя его собеседница казалась скрытной. Вроде простая с виду, но было в ней что-то темное и тревожное. Олег, человек вовсе не романтический, подумал про омут, потому что разговор с Аней ему напоминает старый пруд за территорией интерната. Туда запрещали бегать ученикам, а ослушавшихся всегда ждало наказание. Олег сидел за столом, помешивал ложечкой кофейную гущу и думал об Ане. Что-то еще странное было в ней, только что, он понять не мог. Она была симпатичной, с хорошей фигурой – делая ей комплимент, он не кривил душой. Но было какое-то несоответствие в ее внешности, какая-то странность. «Ладно, что-то я все усложняю!» – подумал Олег. Он не спешил домой – было приятно находиться в этой суете, среди людей. Дома было пусто. Конечно, он мог позвонить Шпаликову. Старик всегда был рад поговорить о делах и вообще про жизнь. Можно было позвонить паре приятелей, но не было настроения для мужской болтовни. И та его знакомая из банка наверняка ждала его, встречи с ним. Были люди, которые обрадовались бы ему. Но сын Степка уехал, и он по нему очень скучал. Наверное, поэтому Федотов сейчас никого не хотел видеть. Странное оцепенение охватило его, гул кафе, тепло, приглушенный свет и мелькание фигур за окном – все превратилось в кокон, который удерживал его. Очнулся он, когда вдруг стало тихо. Он оглядел зал и понял, что поздно, что людей осталось мало. Тогда он подозвал официантку, расплатился и поехал домой. Из машины он отправил эсэмэс Ане Кулько. «Давайте сходим в театр? Может, вы мне поможете стать театралом? О билетах не беспокойтесь». Прежде чем отправить сообщение, он немного помедлил, сомневаясь, не торопится ли он с этим предложением. «Нет, не тороплюсь», – решил он.
