А что если отец сейчас не отпустит этого гадёныша?..
Как бы то ни было, но смерти он точно не заслуживает. Пуля — это не пощёчины! Надо было увести его оттуда! Это моя ответственность, ведь это я вынудила приехать его туда.
Да что ж такое!
Нервно стою на месте, не понимая, что сейчас делать. Отец в неадеквате… Психуя на свою непредусмотрительность, разворачиваюсь обратно. Страх толкает меня в спину. А гордость, как невидимая стена, не пускает вперёд.
Да чтоб тебя, сволочь! Не готова я на твою смерть.
«Тем более что он сказал, что это было ДО», — услужливо подкидывает совесть. И приехал… и простил мне тот выстрел. И топор. И Георга, когда думал, что я с ним переспала.
Чёрт!
И только я срываюсь обратно, как вижу его машину. Она едет навстречу мне со стороны дома отца. Вдыхаю с облегчением. Колени становятся мягкими.
Живой…
Гормоны опять погружают меня в бурю эмоций, и слёзы текут по лицу. Отворачиваюсь, продолжая свой путь.
Езжай мимо, сволочь!
Как только отступает страх, тут же побеждает гордость.
Не сяду я в твою тачку. Видеть тебя не могу. Скотина…
Придумываю с десяток фраз и обвинений, что ещё не высказала ему. И тут же обещаю себе, что кроме молчания он больше не получит ни одной моей эмоции!
Не вздумай даже останавливаться! Зло фыркаю про себя.
И он… ПРОЕЗЖАЕТ МИМО.
Обескураженно смотрю вслед его машине. Какая всё-таки сволочь… Я же беременна от него! Мог бы хотя бы предложить помощь!
Машина едет дальше и скрывается за поворотом. Следом за ней во мне натягиваются болезненные струны и начинают тихо рваться. Всё?..
Но ты же хотела, Валерия? Разве нет? Мне кажется, я хотела чего-то другого.
Боже мой, как обидно на самом деле! И больно так, что хочется сложиться пополам и пореветь.
Но я просто иду дальше, вытирая со щёк льющиеся слёзы.
Как-то так…
В сдавленной эмоциями груди всё горит. И я бреду, поворачивая по улице. Как назло в голову лезут все его нежности, клятвы, признания. Это всё гормоны — не иначе!
Уехал… Меня вдруг опустошает до истерики осознание, что я, возможно, больше его не увижу. И поверхностно, рвано дыша, я иду и иду… вспоминая наши с ним лучшие мгновения. Зачем-то!
Знакомство… Это же было где-то здесь… Поднимаю глаза.
Тачка стоит ровно на том же месте, где и тогда. И он точно так же опирается на капот. «Но тачка у него теперь так себе», — мстительно замечаю я. Да и сам… похудевший, измотанный… не тянет ни на греческого бога, ни на парня с обложки. И от холеного «Заи» практически ничего в нём не осталось.
Проклятые гормоны организуют мне волну всепоглощающего сострадания. Потому что всё равно чувствую его родным.
— Девушка… — устало и грустно улыбается он.
— Вы что-то хотели? — скептически и недовольно рассматриваю его.
— Да.
И губа опять разбита. Он облизывает сочащуюся кровь.
Закрываю лицо ладонями. Рыдания рвутся из груди после всего этого треша и стресса.
— Лерочка, — подлетает он и обнимает за талию. — Ну прости меня…
— Хватит, — заикаюсь я, захлёбываясь в рыданиях.
Обнимает. Я теряюсь в его запахе…
— Сволочь…
— Но твоя же…
— Я тебя не прощаю!
— Топором, главное, не кидай. На зайцев с топорами не ходят…
Мне становится парадоксально смешно. Эмоции продолжают сменять друг друга быстрее, чем я успеваю их ловить. Он всегда терпеть не мог, когда я ласково называла его так. Психую на себя за то, что мои губы пытаются улыбаться его шуткам. Ещё смеет тут юморить! Сжимаю руку в кулак. Как зарядить бы… Но у него и так всё уже разбито.
Он поднимает ладонями моё лицо вверх, насильно впивается в губы. Мычу, пытаясь оттолкнуть. Наглец! Отстранившись на мгновение, несколько раз громко чмокает меня в губы и впивается опять. Перехватывает руку и возвращает на место кольцо.
— Сдавайся…
Набираю в грудь побольше воздуха, но он снова насильно впивается в меня, тратя всё моё возмущение и воздух на поцелуй. Сил и запала сопротивляться больше нет.
— И клянусь: буду самым конченным каблуком… — шепчет он между поцелуями.
Поджимаю губы. Хрен тебе, а не улыбки!
— Пистолет свой дебильный выкинешь!
— Обещаю.
— На работу устроишься нормальную.
— Завтра же.
— С родителями познакомишь.
— Легко!
— На «зайца» будешь отзываться! — мстительно рычу я.
— Да ты монстр… Я согласен.
— Ещё раз соврёшь мне…
— Ты достанешь топор!
— Да!! Чего ещё я не знаю?
— Что я буду лучшим мужем. Даже без всяких масок.
— И это только из-за ребёнка, понял?
Улыбается…
Сволочь. Любимая. Под маской моего мужа.
Конец
