Я молчала. Это моё проклятье, в такие моменты из меня исчезают и слова, и слезы. Возможно, было в нас с сестрой что-то общее. Возможно, мы могли бы стать ближе. Но… не получилось, наверное, не получится никогда.
— Ты просто обещай подумать, — попросила она. — Мне этого хватит, чтобы притворяться счастливой до самого вечера.
Разве могла я отказать ей в такой малости?
— Обещаю, — сказала я, ненавидя себя. — Подумать.
И Юлька снова ушла, оставив только лёгкий шлейф своих духов, таких же изысканных, как она сама. Я осталась лелеять свое одиночество. Впрочем, грех жаловаться — я к нему привыкла.
Следующим утром дисциплинированно вышла из дома в восемь. Машину я продала, когда поняла, что не справляюсь. Вот выплачу кредит за квартиру, потом уже машина. Поэтому на работу добиралась общественным транспортом, а если тепло, так вовсе пешком, благо недалеко. На улице ещё не было жарко — утро. Значит, пешком. Но…
— Садись, — раздался мужской голос. — Подвезу.
Его я узнала бы из тысяч даже в гомонящей толпе. Коленки попытались стать ватными, но я велела им вести себя как положено, то есть держать меня на ногах ровно. Дверь машины приглашающе открылась, я села. Интересно, сколько я уже Юрку не видела? Давно. Больше года прошло. Точно, на прошлое восьмое марта он меня поздравил. Привёз букет роз… В этом году нет, хотя я ждала.
Юрка появился в моей жизни, когда мне было шестнадцать. Привела его Юля. Именно привела, за ручку. Ей было двадцать один, Юра на год старше. Он… таким красивым мне показался, невыносимо. Хотя почему показался? Он и правда самый красивый мужчина в мире. Ну, в этом городе точно. Тогда я влюбилась в него всеми фибрами подростковой души. Крепко, казалось — навсегда. И опять же — не казалось. Юрка, это моя Сахара. Горячая, жгучая, оставляющая после себя только выжженный солнцем песок. Двенадцать лет прошло, а я никак не вылечусь. И опять же — смирилась. У каждого человека свои болезни. У меня Юрка. Могло быть и хуже, моя, по крайней мере, не смертельна.
— Приходила? — спросил он.
Я кивнула, все ещё стараясь на него не смотреть. Потом не удержалась, повернула к нему голову. Зря боялась — ему дела до меня нет, хоть все глаза прогляди. Интересует его в данный момент только дорога. Ещё Юлька, но она всегда.
Он всегда был особенным. Таких, как он, больше не было. Не в моём окружении. Даже с имени начиная — в моем детстве все мальчики были Сашками и Сережами. Теперь на детских площадках Аполлоны и Плутоны. А он — Юрка. Ю-Ю называла их дуэт сестра. Юлька и Юрка. Да, все же они идеальная пара, как ни крути.
— Вбила себе в голову, — озадаченно пробормотал чужой мужчина моей мечты. — И не выбить никак.
Я стиснула сумочку и закрыла глаза. Какого хрена мой офис так близко? Надо устроиться на работу на другой конец города — а вдруг повезёт, и он ещё раз меня подвезет? И тогда я буду сидеть так близко от него гораздо дольше, чем десять минут.
Нет, я никогда не смела даже в мыслях разрушить эту пару. Да это и невозможно. Но… насладиться тем, что он так близко, разве это грех? Уж этого у меня никто не отнимет. Надо спросить у него что-нибудь, чтобы говорил, а я буду слушать, впитывать его голос…
Автомобиль замер, я открыла глаза — мы на парковке перед зданием моего офиса. Я не говорила Юрке, где я работаю, но он такой — все знает. Поэтому я даже не удивлена. Дернула за ручку — надо выходить, все хорошее заканчивается рано или поздно. В моем случае — слишком рано.
— Подожди.
Я замерла. Сказать ему, что могла бы просидеть в машине на парковке целую вечность, не поверит. Он хороший, Юра. Не стоит его смущать. Я просто… подожду. Послушаю. А потом унесу его голос в себе.
— Она не может тебя заставить, — сказал Юра. — Точнее, может — кому я вру?!. Но ты не должна ей этого позволить, слышишь, ёжик?
Ёжик… Так меня раньше Юлька называла, и порой у неё это до сих пор проскальзывает.
— Ты хочешь ребёнка? — мой голос охрип, каждое слово просто мучительно.
Он улыбнулся. Надо сохранить его в памяти таким. Усталым, озабоченным, с этой чуть грустной и одновременно ироничной улыбкой. Волосы чуть отрасли, наверное, не успевает заскочить в парикмахерскую. Идеально белая рубашка, галстук, дорогой костюм… Всё это мишура — я понимаю, но не смею скользнуть взглядом к его лицу, вот и разглядываю галстук.
— Хочу, — наконец, раздался после долгого молчания его голос. — Мне тридцать четыре года. Можно сказать, созрел… Но не такой ценой, понимаешь? Я помню тебя, когда поехал за тобой в роддом. Все с кульками в руках, шарики ленточки, а у тебя в глазах пустота. Нет, мы не имеем права отнять у тебя ребёнка. Если ты решишься рожать снова, то только для себя…
Я осмелела и подняла взгляд. Глаза у Юрки сине-зелёные. В зависимости от освещения. Мне всегда казалось, что в них плещется море, глубокое, бескрайнее. Ресницы пушистые девчачьи, резкие черты лица. О да, он красив, муж моей сестры.
Наверное, в тот момент я и поняла, что рожу этого ребёнка. Не для моей сестры, для которых мнение чужих людей было более ценно, чем чувства младшей сестры. Я рожу ребёнка, чтобы Юрка был счастлив. Пусть это счастье будет рядом с Юлей. С этим же я тоже смирилась, правда? Юлька будет хорошей мамой, я не сомневаюсь. А Юрка — лучшим в мире папой.
— Пока, — сказал он. — Извини, что я так редко заезжаю.
Все нормально. Он же Юлина игрушка, а она своего из рук не выпускает, наша маленькая леди.
— Пока, — эхом отозвалась я.
И на негнущихся ногах по асфальту, который норовил расплыться перед глазами. Интересно, он сразу уехал, или ещё сидит в автомобиле, смотрит мне вслед и думает о своей маленькой жене, о том, как сделать её ещё счастливее? Дошла и обернулась — автомобиля не было.
— Господи, какая же я дура! — восхитилась я.
Работа у меня невероятно скучная, такая же, как и моя жизнь. В основном я отвечала на телефонные звонки, порой звонила сама, не стесняясь надоедать, коли того требовали мои работодатели. Часто просто читала, маскируясь под активную рабочую деятельность, и весьма в этом преуспевала. Но сегодня все было иначе, и даже читать не получалось. Казалось, все коллеги смотрят на меня подозрительно, словно у меня на лбу огромными буквами написано — ДУРА. Именно дурой я себя и чувствовала. Но понимала — решилась. Юлька заразила меня своим сумасшествием. Я рожу этого ребёнка, пусть это даже меня убьёт. В конце концов, каждый человек должен сделать что-то хорошее в своей жизни. Я бы подарила Юрке всю себя, но я ему не нужна. Поэтому я просто рожу ему ребёнка.
В обеденный перерыв я не пошла в столовую — все равно не сумела бы проглотить и кусочка. В здании было пусто, только гулкое эхо моих шагов. Я прошла до конца коридора, уселась на подоконник рядышком с чахлым растением в горшке. Его я жалела, поливала и порой даже подкармливала удобрениями. Он такой же несуразный и ненужный, как я. Помедлила. Достала телефон. Пальцы чуть дрожали. Господи, что я делаю? Но раздумывать — только мучить себя.
