— Ты держись, — сказала я животу. — Прорвёмся. Особо не волнуйся, все будет хорошо…
Живот ответил приступом тошноты. Меня рвало, в коридоре скулил щенок, он всегда в такие моменты очень волновался. Я и не ела ничего, но сухие спазмы не отпускали. Затем пила ледяную воду, старалась успокоиться и никак. Во рту кислый привкус страха, от этого страха трясёт. Обнимаю щенка, ему не нравится, но он терпит. Он ребёнок, ему играть хочется, а здесь тискает глупая женщина…
Уснуть мне так и не удалось, настигали панические атаки одна за другой. Утром в семь приехала Юля. Я бы очень хотела пройти процедуру УЗИ с Юрой, но его не будет вовсе — с корабля на бал, то есть, на работу. Но я подозреваю, что это Юля постаралась, она же так хочет хранить все в тайне…
— Я привезла три магнитика, — сказала Юлька, как ни в чем не бывало. — Из разных городов. Наверное скоро придётся купить холодильник побольше. Как чувствуешь себя?
Юля загорела. И явно привела мозги в порядок, по крайней мере, так кажется. Она спокойна, собрана, деловита. Словом такая, какой была до этой злосчастной беременности. Она снова кажется леди, с трудом верится, что она могла в истерике биться в дверь, буквально сбивая кулаки в кровь.
— Хорошо, — с сомнением ответила я. — А ты?
Юля улыбнулась. Такая она свежая, по сравнению со мной, половину ночи проведшей обнимая унитаз. Хорошо, что Юры не будет. Нет, я знаю, что он муж моей сестры. И что все, что я к нему чувствую просто под запретом. Но… мне все равно не хочется, чтобы он видел меня такой, сравнивал с цветущей женой.
— Прекрасно! Мы много говорили с Юрой, и там, за много тысяч километров я многое осознала. Я постараюсь учесть все свои ошибки. Я настраиваюсь на позитив, и буду нести позитив тебе. Я уверена, что сегодня все будет хорошо. Ты была права — биопсия несла слишком большой риск. А я не могу так рисковать своим ребёнком. Я привезла прекрасный заменитель кофе, не хочешь попробовать?
Суррогат кофе и правда приличный, если только не думать, что кофе в нем нет, да и кофеина тоже. Но я пью его, и даже успокаиваюсь немного под щебет Юли. В любом случае пройти УЗИ мне придётся, тринадцатая неделя пошла, так что и правда, лучше настроиться на позитив.
На лестничной площадке нам встретился Игорь, проводил нас задумчивый взглядом, кивнул приветствуя. Юлька к наличию соседа относилась скептически, да он ещё и видел её истерику, что ей крайне не нравилось. Она же не такая, она не истерит… По дороге мы попали в пробку, но это не встреводило — учитывая, что я вовсе не спала, я и собралась вовремя. Мы выехали с запасом.
— Уже решила, на что потратишь выплату?
Выплата была солидной — около двух миллионов. Я таких денег в жизни в руках не держала, но… как-то не этично было бы с Юлей обсуждать. Да и как донести, что я на все это вовсе не из-за денег пошла? Хотя, она наверняка догадывается, я почти уверена в этом. Но видимо ей легче, когда она видит в себе клиентку, которая просто оплачивает услуги. Проще.
— Не знаю, — пожала плечами я. И я правда не знала. — Потом придумаю.
Когда впереди показалась клиника я даже вздохнула с облегчением, пусть меня и пугала предстоящая процедура. Здесь, как всегда чисто и уютно, пахнет вкусно. Я говорю себе — все будет хорошо. Иначе и быть не может, правда? Я же дарю людям счастье, а счастья с изъянами не бывает. Оно либо есть, либо нет. И да, надо настраиваться на позитив.
— Доброе утро, мамочки, — поздоровался врач. — Давайте, у меня уже все готово.
Юля поморщилась, обращение ей не понравилось. Ещё бы, мамочка здесь она, а я так, приложение. Я легла на кушетку, на живот шмякнули гель, я глаза закрыла. Всё будет хорошо с мальчиком. Почему мальчик? Я вдруг чётко поняла, что будет мальчик. А может, мне просто этого хотелось, вспоминая о Ваньке… Датчик скользил по животу, врач диктовал медсестре цифры. Что они значили? Я боялась об этом думать. Всё с мальчиком будет хорошо.
— А пол, — спросила Юля. — пол не видно ещё?
— Рано. Вот через пару недель…
И замолчал, словно споткнувшись. И поток его бессвязных, на взгляд несведущего человека, слов прекратился. Я глаза открыла. Страшно, вот чего он молчит, бубнил же? И Юлька напряглась. А врач все водит, водит датчиком, даже не по животу, а строго по одному месту чуть ниже пупка, периодически ощутимо вдавливая.
— Что такое? — испугалась сестра. — Что-то не так?
Я молчу, хотя тревога охватывает меня целиком — после короткого разговора в машине мне вдруг кажется, что я не имею права. Говорить, волноваться. Ребёнок не мой, я просто инкубатор. И если с ребёнком что-то не так, мне вовек не отмыться от чувства, что инкубатор из вышел хреновый. Врач ещё ничего не говорит, а я уже чувствую вину. И перед малышом, и перед его родителями. Мне кажется, что я не справилась.
— Основные показатели в норме, — наконец говорит врач. — Но некоторые… слишком увеличены, либо непропорциональны. Это может говорить о синдроме Эдвардса, но повторюсь, показатели косвенные.
Юлька вскрикивает, мне название синдрома ни о чем не говорит, я с трудом подавляю в себе желание достать телефон и найти информацию в сети. Но я продолжаю лежать, датчик все ещё на моем животе… И надеяться, что вот сейчас врач скажет — извините, я ошибся… Или например перепутал. Или все просто не так страшно, как читается в глазах моей сестры.
Юля говорила, врач терпеливо отвечал на миллион её вопросов. На меня в принципе внимания никто не обращал. Я не человек, я матка. Просто матка на ножках. Я сосредоточилась на ощущениях. Ощущения были так себе, но и сбежать, просто закрыть на ситуацию глаза не выйдет. Врач все говорит, водит датчиком по моему животу, видимо, пытаясь найти то, что может опровергнуть его слова, и не находит. Затем машет мне рукой — одевайся. Я одеваюсь и выхожу из кабинета, сажусь на кушетку и пытаюсь не прислушиваться. Юлька выходит через несколько минут и громко хлопает дверью.
— Пошли, — бросает она не глядя на меня.
Я вновь чувствую вину и ещё страх за ребёнка, которого ещё даже не не чувствую ещё, и мне вдруг остро хочется, чтобы он шевельнулся, дам мне как-то понять, что все хорошо… но нет тринадцати недель полных, я была уже беременной, знаю, рано… Но как-то грустно понимать, что ребёнка могут отнять, а я так и не почувствую его.
